– Могу дать адресок одной женщины, она с папашей Анастасии шуры-муры имела.

– Что?

– Ну, любовница она его.

– Сколько же ей лет?

– Не так уж и много, – ухмыльнулась Света. – Пожалуй, ровесницей Анастасии будет. Папашка Анастасии ее прямо со школьной скамьи к себе взял. Очень он на малолеток падкий был. Жена – мать Анастасии – знала, да поделать ничего не могла. С мужем она спорить не осмеливалась. Норов у него крутой был. Кто ему один раз возразить решился, сразу уже на том свете договаривал.

– Ужас какой!

– И вот у такого человека разве могла родиться и вырасти нормальная дочь? Да никогда в жизни! Анастасия все свои проблемы с помощью убийств и насилия решала. От отца своего научилась.

Подруги переглянулись и решительно сказали:

– Давай адрес любовницы! Ты хорошо эту особу знаешь?

– Про нее весь город знал. Жалели, конечно. Только когда отец Анастасии в Питер с семьей подался, любовницу свою он с собой прихватил. Тут мы с ней случайно на Невском проспекте встретились. Я к ней первая подошла. Очень уж любопытно было, как у нее жизнь сложилась.

– И как?

– А вы сами съездите да посмотрите. Тогда и выводы будете делать!

И Света отвернулась от подруг. Она была явно сердита, но девушки никакой вины за собой не чувствовали и поэтому просто повторили, что завтра же первым делом наведаются к Катерине – любовнице отца Анастасии.

Катерина Завойская, так звали женщину, оказалась далеко не такой молоденькой, как представлялось подругам. Впрочем, она ведь была ровесницей Анастасии, так что удивляться тут было нечему. Но вот красавицей эту женщину назвать было трудно. Лицо ее пересекал уродливый шрам. Он шел через все лицо от уха до подбородка. К тому же штопали Катерину какие-то горе-хирурги, отчего мышцы у нее срослись неправильно, и лицо получилось перекосившимся. Даже большие и когда-то весело смотревшие на этот мир глаза были изуродованы перекосившим лицо шрамом.

Катерина выглядела так, словно одним уголком рта все время усмехается, а другим, наоборот, грустит. Одним глазом женщина спит, а вторым смотрит зорко и бдительно. Обстановка в квартире была бедная. Ни салфеточки, ни симпатичной вазочки. Совсем голо и уныло.

И сама Катерина одета была невзрачно, в какую-то темную вытянувшуюся от старости кофту и длинную юбку. Тело у Катерины было тяжелое. И с трудом верилось, что когда-то это была самая красивая девочка не только в классе, но и во всей школе.

– Много лет с тех пор утекло. А мы ведь с Настей в одном классе учились. Подругами даже считались. Ну, конечно, до тех пор, пока ее отец меня силой не взял.

– Он вас изнасиловал?

– Еще и избил, чтобы не дергалась. И вот ирония, Настя меня же во всем и обвинила. Дескать, это я ее отца соблазнила. А я и не думала! Он мне не нравился даже.

– Зачем же вы с ним остались?

– А вы бы попробовали как-нибудь иначе. У Папочки – это он так велел мне себя называть – нрав был такой: что не по нем, мигом пулю в лоб или кишки наружу.

– Жуть какая!

– Да у них вся семейка такая. Недаром говорят, овцу рядом с собаками привяжешь, и она гавкать научится.

– Что вы хотите этим сказать?

– И мать, и дочь недалеко от Папочки ушли. Видите этот шрам?

И Катерина ткнула себя пальцем в уродливую полосу на щеке.

– Как думаете, кто постарался?

– Кто? Ваш любовник? Этот… Папочка?

– Нет. Дочка его.

– Анастасия?! – ахнули подруги, буквально пораженные этим известием. – Не может быть!

– Еще как может. Хотите послушать?

Трагедия произошла на сороковой день после смерти Папочки. Разумеется, ни на кладбище, ни на поминки Катерина не пошла. Просто не посмела. Сидела себе в квартирке, которую приобрел для своей молоденькой любовницы Папочка, и тихо радовалась жизни. Ее мучитель наконец-то отправился туда, где ему было самое место, – в ад! И Катерина мечтала о том, что теперь у нее начнется совсем другая жизнь.

Незадолго до своего конца Папочка пообещал своей любовнице, что упомянет ее в завещании.

– Голодать не будешь. Ты была хорошей девочкой, послушной, а я люблю послушных.

И вот теперь Катерина мечтала о том, как она потратит денежки, заработанные многолетней каторгой. Неожиданно в дверь раздался звонок. Думая о светлом будущем, которое ее теперь ждет, Катерина порхнула к дверям. Там стояла Анастасия вместе с двумя мужчинами. Этих двоих Катерина знала, они были личной охраной Папочки. Но что им нужно тут теперь?

– В чем дело? – попятилась девушка внутрь квартиры. – Вы ко мне?

– К тебе, к кому же еще!

Дочь Папочки вошла и устроилась в его любимом кресле. Катерина вздрогнула. Ей показалось, что прошлое вновь вернулось к ней и что в кресле вновь сидит ее хозяин. Помотав головой, Катерина прогнала страшное видение. Она не понимала, зачем дочь хозяина пришла к ней. С тех пор как они учились в школе, прошло уже много лет. От былой дружбы не осталось и следа. Кроме того, Катерина отлично знала, что Анастасия ее ненавидит. И теперь ежилась под взглядом бывшей подруги.

– Мечтаешь, как теперь заживешь на наши с мамой деньги? – внезапно произнесла Анастасия, причем глаза ее злобно расширились. – Какую по счету шубу уже в мыслях приобрела?

– Почему ты так со мной разговариваешь?

– А как мне еще с тобой разговаривать? Подстилка! Грязная тварь! Забралась в постель к моему отцу, а теперь еще и на наши с мамой денежки рот разинула!

– Твой отец обещал что-то оставить мне после своей смерти.

– Ах, он тебе обещаа-а-ал! – издевательски протянула Анастасия. – А ты и обрадовалась?

– Это его деньги. Он мог распорядиться ими, как…

Катерина хотела сказать, что хозяин сам заработал капитал и мог им распоряжаться без чьего-либо ведома. Но Анастасия не дала договорить бывшей подруге.

– Заткнись! – завопила она. – Заткнись и слушай! Да, отец оставил тебе по завещанию деньги, но ты сегодня же поедешь и откажешься от своей доли в наследстве!

– И в чью пользу?

– В мою!

– И не подумаю даже! – возмутилась Катерина. – Я за эти годы такого натерпелась от твоего отца, что эти деньги мои по праву!

– Ах, ты о правах заговорила! Ну, берегись! Хотела я с тобой по-хорошему договориться, но, видно, не удастся. Ребята, хватайте ее!

Дальнейшее Катерина помнила плохо. Ее схватили, зажали рот. Дышать стало трудно, и Катерина потеряла сознание. Она помнила, что ее лицо прижимали к столешнице кухонного стола, а напротив нее стояла Анастасия. В руках она сжимала огромный кухонный тесак, поигрывая им и зло глядя на Катю.