– Значит, если сжечь эту злополучную планету, Демон просто-напросто сдохнет? – сделала вывод Хенэа. – Так, Предводительница?

– С высокой степенью вероятности – да, – подтвердила Эсси. – Они – обитатели Третьей и Тварь – взаимоподпитываются. И этот симбиоз страшен… Но разрушать планету мы не будем: Хранители Жизни никогда не пойдут на такое без крайней необходимости. И во всяком случае, не я буду принимать подобное решение, и даже не Глава фратрии – не наш уровень. Наоборот, мы сделаем всё, чтобы спасти этот несчастный Мир вместе с его населением – если, конечно, не будет перейдён предел Допустимого Зла. Вы не удивляетесь, почему до сих пор на астральную ипостась Золотого Демона не предпринята массированная атака – ведь общие контуры цели нами определены достаточно точно?

– Отдача… Эхо крика боли астрального чудовища…

– Вот именно, Тор. Тварь корчится под нашими ударами, – в гиперпространстве, которое связано с множеством Миров, – и её судороги отзываются в этих Реальностях. И сильнее всего – там, откуда выполз Демон: на Третьей планете системы Жёлтой звезды. А если попытаться уничтожить Тварь одномоментно, то последствия её предсмертной агонии непредсказуемы. Мудрые полагают, что в экстремальном варианте Мир Третьей может даже погибнуть – по каким-нибудь вроде бы естественным причинам. И поэтому мы будем действовать настойчиво, но осторожно. И будем терять своих – чтобы выжили те, на Третьей. На этом всё – отдыхать. Скоро придёт Зов, и мы опять уйдём в Астрал.

– Принято, Предводительница.

* * *

«…сегодня вновь отмечена серия очень мощных вспышек на Солнце, вызывающих магнитные бури. По сообщениям синоптиков…»

– Да заткните вы глотку этому дурацкому радио! – простонал мучавшийся с похмелья Денис. – Ну хоть бы что-нибудь душевное с утра сказали – и так тошно…

* * *

– В Привычном Мире распространение Золотого Демона приостановлено. Воины Астера без труда уничтожили несколько неуклюжих материализованных проявлений этой Сущности. Похоже, эта астральная Тварь здесь себя неуютно чувствует. Да и Сеть делает своё дело. Хэсти талантливая Магиня – умудряется совмещать несколько занятий сразу: плетёт всё новые ячейки Сети, не даёт соскучиться бравому Капитану Алых и внимательно следит за процессом эволюции эгрегоров на Третьей планете. Было бы совсем неплохо, если именно она станет Дриадой вместо Крухха, когда он… надумает удалиться на покой, так скажем.

– Зелёные эски решат этот вопрос сами – это их внутреннее дело.

– Конечно, – согласилась Глава Синклита. – Но к слову Королевы Эн-Риэнанты они прислушаются. И это слово должно быть сказано.

– Почему ты так считаешь?

– Я встречалась с Хэсти – она настойчиво просила об этой встрече. В Мире Третьей прорастает Истинная Магия, и Хэсти считает, что эти ростки надо поддержать – должны появиться новыелюди, готовые понять и принять эту магию.

– Опять новые люди? – Звёздная Владычица нахмурилась. – Ей что, не дают покоя сомнительные лавры Тллеа?

– Нет, Энна. Маги-Дарители её ветви тщательно просмотрели ситуацию. Равновесие не нарушается – просыпающаяся магия этого Мира плоть от плоти его собственная. Ищущие Ответы делают только первые правильные шаги, разгребая ворох мусора, и понимают, на что способна мысль. Некоторые из них даже попытались заявить о себе – с трагическим, правда, результатом. Тем не менее, они уже кое-что умеют – на ощупь, – значит, им надо помочь. И Хэсти хочет заняться детьми – детьми любых племён Третьей, не отдавая предпочтения какому-то одному народу. Выборочный дар и новые способности – именно так когда-то начинались мы сами. Серебряные Маги, например, считают, что к появлению первых эсков причастны Древние – так что история повторяется.

Кроме того, там, на Третьей, иногда – всё чаще – воплощаются очень своеобразные Сущности. Был тут интересный случай пару лет назад – мои Мудрые до сих пор ломают над ним головы. Некое местное Инь-существо сумело докричаться до Слепых Сил, и эти Дети Хаоса ответили[Роман «Колесо Сансары».]. А само по себе проявление магического начала Мироздания на Третьей планете вполне естественно – там назревает кризис технического пути развития, усиленный обострением Противостояния. Этот Мир медленно, но верно соскальзывает к войне – и очень может быть, в ход пойдёт Меч Демонов. Во всяком случае, вероятностные предсказания этого отнюдь не исключают. И может быть, новые люди смогут помочь удержать этот Мир на краю пропасти. Это лишний шанс, Королева.

* * *

Казалось, шарик был живым. Он прыгал по поверхности стола, останавливался, менял направление движения, замирал, поворачивался – и всё это с неуловимой грацией, присущей только живому созданию. А если шариком всё-таки управляли, то, надо признать, делалось это очень умело. Правда, непонятно, как это можно управлять обыкновенным шариком для пинг-понга…

За столом на кухне, служившей одновременно и гостиной небольшого одноэтажного дома (таких в этом провинциальном захолустье большинство, цивилизация с её элитными строениями улучшенной планировки сюда ещё не добралась), сидели три человека.

Во внешности хозяина дома не было ничего особо примечательного. Ему можно было с равной долей вероятности дать и тридцать пять, и пятьдесят пять лет. Его непослушные светлые волосы лежали так, как им хотелось, напрочь игнорируя вмешательство расчёски, а лицо было лицом человека, ведущего здоровый образ жизни и не злоупотребляющего теми соблазнительно-приятными излишествами, которые могут быть предложены современным обществом тотального потребления платёжеспособному индивидууму. И одет он был так, как одевается человек, равнодушный к веяниям моды и к существующим условностям – в рубашку с короткими рукавами и в выцветшие джинсы. Судя по всему, визит гостей был для него важным событием, но многолетняя привычка хозяина дома ставить во главу угла удобство и утилитарность всё равно взяла верх, и он не стал облачаться во что-то солидное, более соответствующее протоколу официально-деловых встреч.

Самым интересным в облике этого человека было именно его лицо – открытое, с чистыми и ясными глазами, как будто хозяин дома никогда и не встречался с мелкими и крупными гадостями огромного и сложного мира начала двадцать первого века от Рождества Христова. И улыбка – так могут улыбаться только дети, верящие в волшебные сказки и не набившие ещё на своём коротком жизненном пути болезненных шишек и ссадин. Соседи называли его Чудаком; и это имя-прозвище как нельзя лучше подходило владельцу домика на окраине, за которой кончался асфальт и начинался лес.

Двое других людей разительно отличались от хозяина дома – они выглядели столь же неуместными в скромным интерьере кухни, как неуместными выглядят роскошная машина на раскисшей грунтовой дороге в деревне или бриллиантовое колье на девчонке-подростке в застиранной футболке.

Внешний вид одного из гостей свидетельствовал о его принадлежности к той касте, которая причисляет себя к хозяевам жизни. И этим свидетельством был вовсе не дорогой костюм, сидевший на Большом Боссе с непринуждённым изяществом, словно вторая кожа, а неуловимые штрихи его облика, буквально кричавшие: «Господин – это я!». Нет, наглость отнюдь не сквозила в чертах Большого Босса – приёмы на высшем уровне и великосветские рауты придали его натуре необходимый внешний лоск, – однако одного взгляда на его холёное жёсткое лицо с холодными глазами стального цвета было достаточно, чтобы вспомнить строчку из досье знаменитого предпринимателя Генри Моргана: «Умён, жесток, беспринципен». Все движения Большого Босса, сидевшего прямо напротив Чудака, были мягкими и неторопливыми, и этим он напоминал хищника, выжидающего удобного момента для броска.