Альберт отскочил в сторону, выхватил здоровенное ружье и пальнул в воздух.

– Не приближайтесь! – со всей мочи крикнул он. – Убью обоих!

– Это мои люди, мистер Эдлунд! – вдруг гордо заорал Нанду. – И они не позволят вам!..

Мара ошарашено уставилась на друга. Он ведь понимает, что это не из Совета? Какого черта он творит? И тут внезапная догадка заставила ее остолбенеть.

– Не смей… – прошептала она, но Альберт уже приставил ружье к виску Нанду.

– Он умрет первым! – кричал старик.

– Отойдите немедленно! – повторили с вертолета, и из красного брюха выпала веревочная лестница.

– Сами виноваты! – и Альберт прицельно ударил Нанду прикладом в основание черепа, подтолкнул, и парень рухнул за борт.

Следом отправился мешок песка, привязанный к его ногам.

Всплеск. И еще.

Одно мгновение. Мара застыла, забыв о боли. Одно мгновение – и Нанду нет. Она даже не успела моргнуть, дернуться, что-то сделать… Его нет. Мысли путались, воспоминания летели с дикой скоростью, будто она падала с высоты. Господи, что она скажет донне Зилде… Его песни, гитара… Дурацкая сережка… Что будет с его мамой… Как теперь смотреть в глаза ребятам? Учителям? Ханне?.. Мара опустила голову, ничего не видя от слез. Спасательница, куда там! Три незнакомых девушки стоили ей друга… А жить-то с этим как?!

Словно в тумане она услышала выстрел.

Лучше бы в меня… В висок… Раз – и все, пусть так, только без этой страшной вины, от которой хочется содрать с себя кожу… Почему нигде не болит?

Нет, она жива. Усилием воли заставила себя смотреть. Кого еще убил Альберт? Сэма? Имагми? Разве вина может быть еще тягостнее? Черт побери, Альберт, почему не в меня?!

Вертолет по-прежнему висел над «Большой Ингрид», и ничье тело оттуда не выпало. Зато на палубе валялся, обхватив раненное колено, Альберт Эдлунд. Мара дернулась к борту, чтобы посмотреть, где Нанду. Ведь бывает же так в фильмах: в последний момент зацепился за что-то, чудом выжил… Однако забыла про связанные ноги и ничком рухнула вниз, расшибив лицо. Услышала громкий всплеск, червяком поползла из последних сил к перилам, но старик крепко ухватил ее за веревку.

– Стой… Ты ответишь… Ты будешь моим последним приветом Ларсу…  – в руках Эдлунда что-то блеснуло, и Мара устало прикрыла глаза.

Режь… Давай… Хуже ты уже не сделаешь… Плевать, что будет со мной… Все равно без Нанду будет уже не жизнь.

Но боли больше не было. Нет, ныло вывихнутое плечо, саднили колени и расшибленное лицо, но удара ножом или чего-то такого резкого и смертельного она не почувствовала. Услышала громкий рев, рычание… И истошный крик старика.

Распахнула глаза, подняла голову: в ногу Альберта Эдлунда яростно вгрызался белый медведь. Хотя нет… Даже не медведь. Медвежонок.

– Роб, назад! – крикнул с веревочной лестницы Имагми. – Отпусти его!

Но тот упорно терзал зубами плоть старика, словно не слыша воплей.

– Роб, неужели ты? – ахнула Мара, не веря своим глазам.

Разве можно было узнать в этом диком звере с окровавленной мордой робкого маменькиного сынка?

Услышав ее голос, медвежонок отпустил жертву и замер.

– Отойди, Роб! – Имагми спрыгнул на палубу и коснулся его загривка. – С ней все в порядке… Вот уж не ожидал от тебя…

– Мара, девочка моя! – Сэм бросился к ней и упал рядом на колени, пока Имагми связывал Альберта, который от болевого шока потерял сознание. – Цела?

– Ты в порядке? – подскочил к ней Роб уже в человеческом облике, завернутый в куртку шамана. – Когда я увидел, как он…

Все лицо мальчика было в крови, но он, кажется, не пострадал… В отличие от Нанду. Глаза Мары снова заволокло соленой пеленой, в носу защипало.

– Мой друг… – она судорожно втянула воздух. – Он…

– Унук прыгнул за ним… – Сэм положил руку ей на плечо. – Но я не знаю…

– Развяжи меня.

Никто не решался говорить, пока дед торопливо распутывал веревки. Мара вскочила и в два шага оказалась у перил.

– НАНДУ! – истошно кричала она.

Звала и звала, ничего не видя от слез. Не слышала ни своего голоса, ни шума вертолета, не окликов деда.

Изумрудная морская пустошь, населенная лишь мертвыми глыбами льда, молчала. Мара закинула ногу, рванула туда, за борт, но чьи-то сильные руки втянули ее обратно. Тогда она плашмя рухнула на палубу, впилась ногтями в мерзкую «Большую Ингрид» и зарыдала. Зарыдала так, будто каждый вздох разрывал ее изнутри.

Нет у нее больше никакого рыцаря.

– Я поплыву с ней, – услышала Мара голос Сэма над головой.

Она не желала вставать. Говорить. Ей стало плевать на все, что будет дальше.

Все кончено. Она сдалась.

– И я, – встрял Роб.

– Хватит того, что ты пролез в вертолет! И умудрился первым…

–  Я отсюда не уйду.

– Вот погоди, я скажу твоей матери…

– Ладно, я полечу, – сдался Имагми. – Буду держаться следом…

Но его слова утонули в громком звуке. Что-то среднее между сиреной и криком гигантского осла.

– Унук! – воскликнул Сэм. – Старый нарвал что-то нашел! Мара, иди сюда! Там твой друг!

Сердце пропустило удар. Не может быть! Подскочила, кинулась, спотыкаясь, к борту. Огромная серая туша морского единорога показалась над водой. И сверху лежал Нанду… Или его тело.

– Скорее! – Мара охрипла от криков. – Помогите! Имагми, втащи его!

– Отойди! – сосредоточенно бросил Сэм.

Мужчины засуетились и общими усилиями подняли на борт безжизненного бразильца. Его лицо посинело.

– Он жив? – Мара упала на колени, прижимая ухо к груди друга.

Дыхания не было слышно. Ни дыхания, ни стука сердца.

– Не мешайся, сколько раз говорить! – Сэм резко отодвинул ее, перевернул тело парня и мастерски сунул Нанду два пальца в рот. Вытащил из кармана тряпку, что-то вытер. Резко стукнул по спине. Но ничего не происходило.

Тогда старый Нанук стянул куртку, свернул ее и уложил Нанду на палубу, подпихнув ему под лопатки одежду. Раскрыл парню рот, вытянул наружу язык, развел челюсти, принялся делать искусственное дыхание. Массаж сердца.

Мара боялась моргнуть. Молилась, обещала про себя сдаться Совету, подчиниться Смеартону, никогда больше не нарушать школьных правил, вернуться в детский дом… Только бы Нанду жил. И вдруг почувствовала в своей руке чью-то теплую ладонь: Роб пытался ее утешить.

– Дедушка умеет, слышишь? – прошептал он. – Можешь пока растирать ему конечности.