поймут. В крайнем случае их можно пригласить отдельно. Я уверен, вы разберетесь, что с ними делать.

– Конечно, разберусь… – улыбается ему стоически.

– Супер, – кивает он. – Тогда увидимся в ресторане.

Отдав Мише его куртку, встаю на ноги и оставляю на щеке матери поцелуй, сказав “пока”.

Руслан толкает рукой дверь, пропуская нас вперед.

Повернув голову, смотрю в его глаза, и в ярком дневном свете они такого же цвета, как сегодняшнее небо.

– Мам? – зовет меня сын. – Тебе тридцать лет?

Глава 55

Наши дни. Оля

Мой возраст занимает его всего на пару секунд. Достаточно, чтобы информация осела в голове и всплыла оттуда тогда, когда меньше всего этого ждешь.

Глядя на затылок Руслана, жду, пока он откроет для нас калитку и выпустит со двора.

– Мы с Евой поженимся, – рассказывает ему Миша. – Она сказала мне «да»! Сказала мне «да», пап! – захлебывается он информацией, пока Чернышов помогает ему забраться в машину и усесться в детское кресло за водительским сиденьем.

Руслан присвистывает.

– Круто… – бормочет, пристегивая его ремнем.

– Куда мы? Мы поедем к тебе? Может, постреляем из пистолетов?

– Давай постреляем, – соглашается тот.

В ожидании, пока закроет дверь, смотрю на обтянутые черной курткой плечи.

Несмотря на то что я имею полное право делать с днем своего рождения все, что в голову взбредет, мне никогда не хватало запала и терпения вступать с матерью в схватку по этому поводу, но именно в этот раз я хочу, чтобы все было по-моему, и когда Руслан оборачивается, я смотрю в его лицо и произношу:

– Спасибо.

Бросив взгляд на дом, он подходит к водительской двери и говорит:

– Я просто хотел получить приглашение на праздник.

У него, и правда, нет официального приглашения присутствовать на моем дне рождения. Я не обещала, что распахну ему двери во все сферы своей жизни, но раз он хочет шутить, отвечаю в тон:

– Наверное, оно где-то затерялось.

– Незадача, – смотрит на меня в упор.

Обхожу его и огибаю капот, чтобы сесть в машину.

Мишаниного энтузиазма хватает на то, чтобы превратить всю сорокаминутную поездку до базы отдыха в дурдом.

Этот энтузиазм заразительный. Его хватает, чтобы заразить и меня.

Слушая его бесконечный лепет, расслабляюсь и смотрю в окно, предлагая Чернышову самому справиться с этим потоком информации.

Когда добираемся до места, сын пулей выскакивает из машины, и я удивляюсь тому, что под его ботинками на асфальтированной дорожке не остаются взрывы фейерверков.

Воздух прогрет солнцем, но холодный мартовский ветер заставляет меня кутаться в куртку. Прячу руки в карманы, двигаясь параллельно с Русланом в сторону главного здания. Судя по всему, на выходных здесь всегда аншлаг. Парковка забита машинами, на которых номера из соседнего региона и из столицы. Администратор на входе встречает нас с распростертыми объятиями.

– Желаете остаться на ночь? – интересуется у Руслана, пока я расстегиваю куртку и сбрасываю с головы капюшон толстовки. – Можем предложить семейный коттедж, обед, ужин и спа-процедуры входят в проживание…

Он смотрит на меня, молчаливо предлагая решить судьбу этого дня.

Мне требуется глубокий вдох, чтобы оценить предложение и свои внутренние резервы. Оценить возможность того, чтобы провести ночь под одной крышей, и вариант с коттеджем нравится мне гораздо больше, чем ночевка в его квартире, на которую я все еще не дала согласия.

Здесь слишком красиво, чтобы отказываться. И я согласилась на эту поездку не для того, чтобы убегать от себя.

– Да, желаем, – смотрю на девушку за стойкой.

– Обед уже начался, – говорит приветливо. – Можете пока пройти в ресторан. Как только оформлю ваше заселение, сразу сообщу.

В соседнем зале, кажется, банкет. Слышу эхо голосов из микрофона и музыку, когда нас размещают за столиком у большого панорамного окна. За тем же самым, который мы занимали в свою предыдущую поездку сюда, и вид на озеро ничего не потерял, несмотря на общую весеннюю слякоть.

Над нами второй ярус ресторана, огороженный стеклянными перилами. Там, как и здесь, внизу, свободных мест нет.

Пробежавшись глазами по людям наверху, открываю детское меню.

– Что такое боулинг? – Миша крутится рядом с Русланом, вцепившись руками в его бедро.

– Поедим, и покажу, – отвечает.

– А пистолеты?

– Потом пистолеты.

– Ура… – хихикает сын. – Пап, а сколько тебе лет?

Руслан кривит в улыбке губы, прежде чем ответить на его вопрос.

Решаю для начала помыть руки, поэтому отправляюсь в туалет, оставив их одних.

Администратор направляет меня в коридор, в конце которого вижу две двери.

Опускаю руки под горячую воду, глядя на свое отражение. Перевожу их на дверь, когда та открывается, пропуская внутрь чертовски знакомую брюнетку с раскосыми глазами, от вида которой я вдруг жалею, что за время коротких сборов успела только махнуть тушью по ресницам, и на губы нанести прозрачный бальзам.

Ее взгляд задерживается на мне слишком прицельно, чтобы я поверила в то, что она здесь случайно.

Не знаю ее имени.

На ней джинсы с очень высокой талией и заправленная в них рубашка. Прекрасная фигура. От этого вены на секунду обдает кислотой. Ростки ревности пробиваются под кожей, как иглы. Дешевое удовлетворение приносит мне хотя бы то, что я выше нее на целую голову, даже несмотря на то, что обута в кроссовки. Это становится очевидно, когда девица оказывается рядом, заняв соседний умывальник. Первоклассно ухоженная, но я тоже не жалуюсь. Я просто не хочу ее видеть, вот и все.

– Вы его бывшая жена? – слышу и поворачиваю голову.

От удивления выгибаю брови.

Какого гребаного черта она решила, что я хочу разговаривать?

– Простите? – смотрю на нее с холодом.

Она отвечает мне усмешкой.

– Руслана Робертовича, – уточняет.

Отвернувшись, молчу.

– Надеюсь, вам когда-нибудь тоже отольется, – вдруг бросает она. – Обычно, когда делаешь людям зло, оно возвращается.

Ладно.

К черту…

– Я не делаю людям зла, – закручиваю кран, собираясь уйти. – Только добро, – юродствую.

– Ну, да, – фыркает. – Меня перевели в Мухосранск, спасибо хоть должность выше дали, только толку от нее. Думаете, я не знаю, кому сказать за это спасибо? Кто у нас здесь судьбы людские вершить может? Я все думала, из-за кого, а оказалось из-за какой-то домохозяйки!

– Желаю удачи, – бормочу, обходя ее по дуге.

– А вам всего дерьмового! – летит мне вслед.

Про себя умоляю ее за мной не ходить.

Мое внешнее спокойствие с внутренним никак не синхронизируется.

Я никогда не считала Чернышова вершителем судеб, по крайней мере, в том смысле, о котором говорит его бывшая любовница. Никогда не считала его способным воспользоваться своей властью в отношении другого человека