— О, Дэн, как красиво. — В искренности этих слов можно было не сомневаться. — Спасибо большое.

— Эхо Орфея, — небрежно обронил он, но по лицу было видно, что это значило для него на самом деле. Тара быстро поднялась.

— Извини, я на секунду — надо посмотреть, что там происходит на плите.

В кухне она прислонилась к стене и протяжно вздохнула. Неожиданное появление Дэна выбило ее из колеи. В кругу всевозможных неожиданностей этой она не предвидела. Конечно, было замечательно снова увидеться с ним — живое, красивое лицо, эти глаза, для которых, казалось, ничего, кроме нее, не существовало, широкие плечи, стройная и мускулистая фигура. Кажется, он немного похудел. Не забыть бы спросить. Может, что случилось? Тут она внезапно остановилась. Что же это, выходит, он ей не безразличен? Нет, нет, этого нельзя допустить. Все, что она задумала, только начинает осуществляться, назад пути нет, если влюбится, это все испортит…

Тут Тара, вздрогнув, заметила, что он тут, на кухне, и наблюдает за ней с тем лукавым выражением, которое она так хорошо помнила. Он двинулся вперед и, оглядевшись, оценил по достоинству уютную, напоминающую корабельный камбуз кухоньку, с расставленными на полочках многочисленными специями и травами.

— Помочь?

— Да! — Тара схватила ближайшую банку. — Не могу открыть эту штуку. — Она двинулась к плите и посмотрела, как там мясо.

— Похоже, ты стала кулинаркой после Орфея.

— Пожалуй. — Она рассмеялась. — По правде говоря, все эти травы и прочая всячина здесь скорее для декорации. Однако же добрый простой обед тебе обеспечен.

— А я-то думал, — спокойно сказал он, — что мне предложат яичницу с беконом.

— Яичницу с беконом на обед? — Тара решительно оборвала его. — Доктор, что у вас за вкусы?

— Ладно, как бы там ни было, а пахнет вкусно.

— Будем надеяться, что и есть можно.

Она забегала из кухни в гостиную, где у прекрасного окна стоял обеденный стол, и обратно, расставляя тарелки с овощами, хлеб, масло. Дэн воспользовался возможностью рассмотреть ее как следует, как бы возобновляя старое знакомство.

— Знаешь, ты становишься знаменитостью, — сказал он наконец. — Лиззи обратила внимание на твой дебют на новом поприще и теперь я, кажется, единственный врач в Северном Квинсленде, кто покупает «Вог».

— Ты читаешь «Вог»? — рассмеялась Тара. — Вот уж не поверила бы.

— Знаешь, Тара, ты никогда так не выглядела.

— Разве я не говорила, что тебе следовало бы запросить с меня больше.

— Да нет — не в физическом смысле. В тебе… появилось что-то новое. Уверенность в себе, покой. Нервозность пропала. А это уж твое собственное достижение.

— Не говори так, Дэн. Ты и твои упражнения тут не последнюю роль сыграли.

Тара чувствовала себя великолепно. Дэн явно не собирался нажимать на нее, напротив, в его присутствии она чувствовала спокойствие и умиротворенность. Она вспомнила, каким неназойливым он всегда был на Орфее, не назойливым и не занудливым, просто всегда заботился о ней. В его присутствии, когда он начинал свои упражнения, напряжение у нее всегда спадало.

— Ты счастлива? — спросил он, немного помолчав. Она тоже помолчала, обдумывая ответ с той предельной искренностью, которая так восхищала его в ней.

— Да. Да. Так мне, во всяком случае, кажется. Я люблю свою работу.

— Это видно по фотографиям. Но я говорю не просто о работе, об успехе…

— Понимаю, понимаю. Работа — это немало, и это прекрасно, но еще не все.

Дэн никак не мог придумать форму, в которую можно было бы облечь свой следующий вопрос.

— У тебя было много мужчин? — прямо спросил он. Ему надо было знать это, хотя он понимал, что права спрашивать у него не было. Тара так и застыла перед холодильником, откуда она как раз доставала бутылку вина. «Может, соврать», — подумала она; ложь — еще одно искусство, которым совершенно не владела Стефани Харпер, но которое прекрасно освоила Тара Уэллс. Но, посмотрев ему в лицо, отказалась от этой мысли. Какой смысл лгать этому чудесному несчастному человеку, который меньше всего думает о себе и заботится лишь о том, чтобы ей было лучше.

— Вообще не было.

Дэн рассмеялся. Радуется или не верит, подумала Тара.

— Не может… я тебе верю, Тара, но ведь это очень трудно. Я… много о тебе думал.

Тут Тара решила, что настал удобный момент, чтобы надеть кухонные перчатки и проникнуть в глубины духовки, где творилось таинство. Щеки у нее разгорелись, но, разгибаясь, она спросила с холодностью, которая могла свести с ума:

— Ты еще не сказал мне, что привело тебя в Сидней.

— Тут сейчас медицинская конференция. — Тара невольно бросила на него испытующий взгляд. Иного приглашения ему было не надо.

— На самом деле я приехал, чтобы увидеться с тобой, Тара. — Голос его звучал совсем тихо. — Я просто не мог тебе позволить… исчезнуть. Я старался. Видит бог, я очень старался. Но ничего не получалось. Я просто должен был отыскать тебя. А теперь, когда ты стала такой знаменитостью, это оказалось совсем просто.

Он остановился, а затем осторожно прочувствованно спросил:

— Ведь что-то было между нами в Квинсленде?.. Вопрос повис в воздухе. Тара изо всех сил старалась сдержать свои чувства, не желая сделать или сказать что-нибудь такое, что нарушит возникшую атмосферу, такую непрочную и такую горькую. А что если сказать Дэну правду — но как выразить чувства, прежние и новые, не говоря уж о ее тайной цели? Пока она размышляла, раздался пронзительный звук таймера, и это положило конец всем раздумьям.

— Похоже, готово! — весело сказала Тара. Дэн покорно пожал плечами. Момент был упущен.

— Где тут у тебя ванная? — спросил он.

— Через спальню и направо.

Дэн поставил стакан на стол и вышел из кухни. Тара бросилась к плите и нашла разрядку своим переживаниям в повышенной активности: вынула мясо из духовки и принялась перекладывать на блюдо, — чтобы отнести в комнату. Но тут она внезапно остановилась, ее прямо, как громом поразило: фотографии Сары и Денниса. Проходя через спальню, Дэн вряд ли мог не заметить две фотографии, так открыто стоящие прямо у изголовья. На секунду Тара застыла в ужасе. Затем, раздумывая, что бы предпринять, неслышно прошла в спальню. Дверь в ванную была закрыта, и Дэна не было видно. Действуя беззвучно, но очень быстро, она взяла фотографии, тщательно сложила подставки и сунула их в ящик прикроватного столика. Покончив с этим, она метнулась на кухню, занявшись последними приготовлениями к обеду. Там ее Дэн и нашел — она что-то напевала, как женщина, которой ни до чего на свете нет дела. Но теперь, попав в ее спальню, он знал, что есть по крайней мере двое, до кого Таре есть дело. На сердце у него была свинцовая тяжесть, ибо он даже имени их спросить не мог, а ведь это ее дети, самая, наверное, важная часть ее жизни.