Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рассаживаемся и трогаемся. Нам, местным, ехать минут сорок. Буквально сразу Мия в моих руках засыпает и я замечаю, что Яна тоже отвернулась к окну и немного приоткрыла рот, мгновенно отключившись.
Ну, конечно, чувствую. Чувствую, как синева его глаз вновь топит меня, но не поднимаю взгляда в зеркало. Мне не по себе. Будто я совершаю преступление… Непозволительно тянусь к чужому мужу.
Как только это проскальзывает в сознании, меня снова парализует.
Путаясь в собственных мыслях, мироощущениях и эмоциях, я даже не замечаю, как мы доезжаем. Машина Валеры останавливается рядом. Лена забирает пакеты из багажника, а сам он несет сопящую Владу. У нас же – вещи и плед беру я, а Дима поднимает Мию. Яна всё ещё спит, поэтому не прощаюсь. В последний момент, когда заходим в подъезд, замечаю и минивэн Умаровых, махнув им на прощание.
Всё, чего хочу, – чтобы Дима скорее положил дочь на кровать и ушел. А я останусь наедине с собой и уже признаюсь в том, какие перемены со мной произошли.
Увы, он закрывает дверь спальни и теснит меня, я спиной вступаю в гостиную, не понимая, что происходит. Словно маньяк с нездоровым блеском в глазах, наклоняется ко мне и каким-то замогильным морозным голосом, режущим беспощадно и с особым изощрением, тихо произносит:
– Даже не думай об этом. Я не позволю Толе связаться с тобой. Ему об этом я уже сообщил. Как-то не слишком много вокруг тебя вертится мужиков?
Сказать, что я поражена… Значит, умолчать о том, что я повержена, унижена и растоптана. Он говорил о такой глупости с этим приятным мужчиной? Выставил нас обоих непонятно кем… Посмел впутать меня в свой бред?..
Наверное, я запихнула здравомыслящую часть себя куда-то в потаённое место и засунула ей в рот кляп. Чтобы не мешала мне…произвести разбор личности стоящего напротив человека.
– Ты так думаешь? А много – это сколько? Просвети, ты же лучше знаешь. Расскажешь, сколько у тебя Лис, Тигриц, Львиц и прочей живности в контактах?..
С каждым произнесенным словом я надвигалась на опешившего от неожиданного напора Диму. Затем указательным пальцем надавила на его грудную клетку и с шипением спросила:
– Ты ничего не путаешь, Дмитрий Евгеньевич? Беспринципный циник будет меня упрекать в легкомысленности и доступности? По какому такому праву?! Я предполагаю, чем занимаешься ты со своими «собеседницами», но мы с твоим другом говорили о тебе! И, знаешь, я искренне недоумеваю, за что он так тебя уважает, хвалит и облагораживает. Ты полон пороков, греховности и…
– Остановись, всё-всё, малыш, я понял, – его горячая ладонь накрывает мой пальчик, отчего я вздрагиваю, но не отступаю, – прости… Мне крышу снесло от ревности… Ты ему так улыбалась…
– Не поверишь, но люди иногда так делают в разговоре! – огрызаюсь.
– Мне ты так не улыбалась никогда…
Изумленно округляю глаза и отнимаю свою ладонь, делая шаг назад.
– Так и Толя меня никогда не насиловал…
Это слетело с губ раньше, чем я сообразила. Раньше, чем осознала чудовищность своего высказывания. Злость и красная пелена сделали своё черное дело. И теперь, горько сожалея, я наблюдала, как меняется в лице Дима, мрачнея. По-настоящему страшно видеть сломленного мужчину, у которого выбили почву из-под ног. Я отскакиваю, когда он падает передо мной на колени. И успевает поймать меня за бедра и притянуть к себе. Припадает к моему животу щекой, дрожа, словно в лихорадке. И шепчет-шепчет-шепчет. Извиняется, корит себя, свирепствует из-за собственного зверства…
– Боже…Аль… А если бы ты не сбежала, и я всё же закончил начатое? Если бы Мии не было…и тебя не стало… Малыш…я просто мразь, я не заслуживаю находиться рядом с тобой…
Тело сковало настолько, что я даже не дышала. И когда уровень кислорода достиг критической отметки, торопливо вдохнула, горя так же, как и он. Его агония передалась мне. Я её не просто чувствовала – я проживала вместе с Димой эти муки. И, отмерев, запустила подрагивающие пальцы в его шевелюру. Ответом мне был какой-то нечеловеческий стон. Вся ситуация была крайне дикой. Сильный брутальный мужчина, прижимающийся ко мне и вымаливающий прощение, и я, потрясенная этим зрелищем до глубины души. Смотрела на него сверху, пока ладонь моя бороздила шелковистый затылок, и пускала слезы оттого, как всё непросто и просто одновременно в этой жизни. Во мне проснулась небывалая нежность к нему, я хотела, чтобы Дима понял – я никогда не держала зла, а эти слова сорвались необдуманно.
Не сразу, но всё же получилось медленно опуститься, чтобы наши глаза были на одном уровне. Схватила его за щеки и заставила слушать:
– Дима, не надо. Всё прошло. Всё действительно прошло.
Его взор безумен, мечется, словно в бреду.
Будто не слыша, повторяет:
– Я бы так хотел всё исправить…поступить иначе.
С печалью осознаю, что мужчина невменяем. Вскакиваю и тяну его следом, а затем веду в спальню и раскрываю дверь, указываю на Мию.
– Это не исправляют! За это – благодарят! – шепчу. – Пойми, наконец, она и есть твоё прощение!
Закрываю осторожно и увожу в коридор ближе к выходу. Накатывает неимоверная усталость. Дима молчит и покорно идет за мной.
– Отпусти мою душу, ты своими терзаниями держишь её в плену, а я больше не хочу так! Это больнее всего! Свою долю мучений я уже прожила и пережила! Избавь меня от твоих! Мне больно! Слышишь, мне больно оттого, что больно тебе!
– Потому что тоже любишь меня?..
Отшатываюсь и падаю на пуф рядом со шкафом. Рассекаю воздух руками, не находя никаких слов. Будто выброшенная на берег рыба, размыкаю и смыкаю губы. Не верю своим ушам! Не верю! У него какое-то искаженное восприятие действительности и всего, что между нами. Впервые в жизни хочу орать во всю глотку, раздирая её.
А Дима продолжает пытливо сверлить меня, будто проникая в самую суть естества. Затем садится на корточки и проводит костяшками пальцев по моему подбородку. От невесомости и теплоты щемящей ласки становится только хуже. Отбрасывая его ладонь, резко поднимаюсь на ноги, схватившись за голову, и мерно шиплю:
– Что ты несешь? Я тебя не люблю! И ты меня не любишь! Просто не может такого между нами быть! Это…это какая-то клиника. Чертов стокгольмский синдром! Ты всего лишь испытываешь вину, болезненную привязанность к жертве, и не отдаешь отчета своим действиям! К тому же…я мать твоего ребенка! Но на этом точка! Понимаешь, Дима? Точка! Уходи, пожалуйста. Яна тебя ждет в машине. Не