Самсона Брасса билета въ 5 ф. стерл., выданнаго англійскимъ банкомъ, и слѣдовательно въ нарушеніи установленныхъ законовъ и въ посягательствѣ на спокойствіе нашего государя и на достоинство его короны, Китъ тихимъ, дрожащимъ голосомъ отвѣчалъ, что не считаетъ себя виновнымъ. Люди, привыкшіе составлять свои мнѣнія поспѣшно, судить по наружному виду, удивятся, почему онъ не отвѣчалъ громкимъ, твердымъ голосомъ, если дѣйствительно считалъ себя непричастнымъ этому постыдному дѣлу. Но пусть они поразмыслятъ о томъ, что тюремное заключеніе и угнетенное состояніе духа могутъ сломить какую угодно энергію: неудивительно поэтому, что молодой человѣкъ, не видѣвшій въ продолженіе 10-ти, 11-ти дней ничего, кромѣ голыхъ каменныхъ стѣнъ да двухъ-трехъ сторожей съ такими же физіономіями, не можетъ чувствовать себя какъ дома, когда его введутъ въ огромную, оживленную залу, переполненную зрителями. Прибавьте къ этому, что судья въ парикѣ дѣйствуетъ на большинство людей гораздо болѣе устрашающимъ образомъ, чѣмъ тотъ же судья съ собственными волосами на головѣ. Китъ же окончательно растерялся еще и потому, что увидѣлъ въ залѣ суда и хозяина, и м-ра Абеля, и нотаріуса. Всѣ трое были блѣдные, взволнованные.

Хотя никто изъ нихъ ни разу не навѣстилъ Кита въ тюрьмѣ, но ему дали знать, что они пригласили для его защиты адвоката. Поэтому, когда какой-то господинъ въ парикѣ поднялся съ своего мѣста и объявилъ, что онъ за подсудимаго, Китъ отвѣсилъ ему поклонъ. Когда всталъ другой парикъ, объявляя, что онъ противъ подсудимаго, Китъ затрясся всѣмъ тѣломъ, но и ему отвѣсилъ поклонъ, питая въ глубинѣ души надежду, что первый парикъ не дастъ его, Кита, въ обиду, что онъ разобьетъ въ пухъ и прахъ и осрамитъ своего противника.

Первымъ говорилъ повѣренный истца. Онъ былъ въ отличномъ расположеніи духа — благодаря его ловкости, въ предшествовавшее засѣданіе былъ почти оправданъ отцеубійца — и нахальству его не было предѣловъ. Онъ съ тѣмъ же жаромъ увѣрялъ теперь присяжныхъ засѣдателей, что они будутъ горько раскаиваться, если оправдаютъ этого преступника, съ какимъ наканунѣ старался ихъ убѣдить въ томъ, что они будутъ мучиться, если обвинятъ того убійцу. Разсказавъ все, что только могъ о данномъ преступленіи, причемъ онъ характеризовалъ его какъ одно изъ самыхъ постыдныхъ, онъ остановился на минуту, — словно собирался съ силами, чтобы сообщить нѣчто ужасное, — и затѣмъ продолжалъ: онъ, дескать, знаетъ, что его ученый коллега — тутъ онъ искоса взглянулъ на защитника Кита — попробуетъ подорвать въ глазахъ почтенныхъ засѣдателей довѣріе къ безупречнымъ свидѣтелямъ, которыхъ онъ выставитъ, но онъ надѣется, что его ученый собратъ пощадитъ самого истца, который своими несомнѣнными превосходными качествами дѣлаетъ честь корпораціи адвокатовъ, никогда еще не имѣвшей такого достойнаго члена. Да знаютъ ли господа судьи, что такое Бевисъ-Марксъ? Если они знаютъ, въ чемъ онъ, впрочемъ, къ чести ихъ будь сказано, не сомнѣвается, то извѣстно ли имъ, какія высокія историческія воспоминанія связаны съ этимъ замѣчательнымъ уголкомъ Лондона? Мыслимо ли, чтобы такой человѣкъ, какъ м-ръ Брассъ, жительствующій въ такомъ мѣстѣ, какъ Бевисъ-Марксъ, не былъ безупреченъ. Долго еще онъ ораторствовалъ на эту тему и, замѣтивъ подъ конецъ, — такъ сказать мимоходомъ, — что онъ считаетъ оскорбительнымъ для господъ присяжныхъ засѣдателей настаивать на фактѣ, который они, конечно, уже съумѣли оцѣнить и безъ него, вызвалъ перваго свидѣтеля — Самсона Брасса.

Весело, бодро выходитъ на сцену нашъ стряпчій. Ловко поклонившись предсѣдателю, какъ человѣку, съ которымъ онъ уже имѣлъ удовольствіе встрѣчаться и пржде — онъ, молъ, надѣется, что со времени послѣдняго ихъ свиданія господинъ предсѣдатель чувствуетъ себя совершенно хорошо, — побѣдоносно скрещиваетъ руки на груди и поворачивается лицомъ къ своему повѣренному: смотри, молъ, я тутъ, я полонъ доказательствъ; только дотронься пальцемъ, такъ и брызнетъ. И адвокатъ дотрогивается, но очень осторожно, умѣло: онъ исподволь заставляетъ свидѣтеля высказать все то, что можетъ служить въ пользу обвиненія подсудимаго. Затѣмъ и защитникъ Кита принимается допрашивать свидѣтеля, но изъ этого допроса ровно ничего не выходитъ. Послѣ длиннаго ряда длиннѣйшихъ вопросовъ, на которые Брассъ отвѣчаетъ короткими фразами, стряпчій удаляется съ тріумфомъ.

Вторымъ свидѣтелемъ является миссъ Сарра. Съ ней такъ же какъ и съ ея братомъ, легко сладить повѣренному истца, но очень трудно справиться защитнику подсудимаго. Въ общемъ, она повторяетъ все то же, что говорила и на слѣдствіи, но еще рѣзче нападаетъ на подсудимаго. Защитникъ Кита нѣсколько конфузится и спѣшитъ окончить допросъ. Вызывается третій свидѣтель, Ричардъ Сунвеллеръ.

Брассъ шепчетъ на ухо своему повѣренному, что этотъ свидѣтель дружески расположенъ къ подсудимому, а потому это и на руку — онъ извѣстенъ своимъ искусствомъ, сбивать свидѣтелей: въ этомъ его главная сила. Онъ начинаетъ съ того, что многозначительно спрашиваетъ пристава, увѣренъ ли онъ, что свидѣтель, принимая присягу, цѣловалъ Евангеліе, и затѣмъ пускается съ мѣста въ. карьеръ.

— Свидѣтель, обращается онъ къ Дику послѣ того, какъ тотъ, съ видимымъ отвращеніемъ, вкратцѣ разсказалъ эпизодъ съ банковымъ билетомъ, стараясь какъ можно больше выгородить Кита. — Потрудитесь сказать, гдѣ вы изволили вчера обѣдать.

— Гдѣ я вчера обѣдалъ? переспрашиваетъ Дикъ.

— Да, да, гдѣ вы вчера обѣдали? Можетъ быть, не далеко отсюда?

— Даже и очень близко, тутъ, черезъ дорогу.

— Даже и очень близко, тутъ, черезъ дорогу, повторяетъ повѣренный Брасса, бросивъ взглядъ въ сторону судей.

— Вы обѣдали одинъ? продолжаетъ онъ допытывать Дика.

— Что-съ?

Дикъ не разслышалъ вопроса.

— Вы обѣдали одинъ? громовымъ голосомъ повторяетъ адвокатъ, — или можетъ быть угощали кого нибудь?

— Да, дѣйствительно, я обѣдалъ не одинъ.

И Дикъ улыбается.

— Безъ шутокъ, милостивый государы прошу васъ не забыватъ, гдѣ вы находитесь — хотя вамъ, конечно, слѣдуетъ радоваться, что вы здѣсь, а не гдѣ нибудь въ другомъ мѣстѣ, - тутъ адвокатъ кивнулъ головой: дескать, настоящее-то твое мѣсто на каторгѣ — и быть внимательнѣе. Вчера вы весь день провели здѣсь, поблизости, въ ожиданіи, что это дѣло будетъ назначено къ слушанію. Вы обѣдали тутъ, черезъ дорогу. Вы угощали кого-то. Теперь скажите намъ, кого именно вы угощали. Можетъ быть брата подсудимаго?

Напрасно Дикъ пытается объяснить…

— Да или нѣтъ? кричитъ адвокатъ.

— Да позвольте же вамъ замѣтить, сударь…

— Да или нѣтъ? говорятъ вамъ.

— Да, но…

— Вы слышите, господа судьи, онъ говоритъ да, восклицаетъ адвокатъ, ухватившись за это слово. — Хорошъ свидѣтель, нечего сказать, — и онъ садится на свое мѣсто.

Защитникъ подсудимаго боится продолжать прерванный допросъ, не зная, въ чемъ собственно дѣло, и Дикъ удаляется ошеломленный такимъ неожиданнымъ рѣшеніемъ. Подъ вліяніемъ этого допроса, у судей, присяжныхъ засѣдателей и у присутствующей публики складывается представленіе о томъ, что наканунѣ Дикъ рыскалъ вокругъ суда и обѣдалъ въ трактирѣ въ обществѣ какого-то разбойника, чуть не въ сажень ростомъ и съ