– Хочешь позвонить?

– Да, Дину. Пусть за нами приедет.

– Не надо.

– Я тут больше не могу.

Он посмотрел на ее ноги, на пальцы, все так же воюющие друг с другом, и кивнул. Они поднялись одновременно. И снова оказались слишком близко.

– Что ж, пока. До встречи, – сказала Хэрриет.

– До встречи, – отозвался Бобби.

Ему хотелось взять ее за руку, но он не смог. Хотел сказать что-нибудь, но не мог придумать что.

– Есть здесь парочка волонтеров, желающих быть убитыми? – прозвучал совсем рядом голос Ромеро. – Крупный план в фильме гарантирую.

Бобби и Хэрриет одновременно вскинули руки.

– Я! – выкрикнул Бобби.

– Я! – подхватила Хэрриет и кинулась к Ромеро, по пути наступив Бобби на ногу. – Я!

* * *

– Превосходное будет кино, мистер Ромеро, – сказал Бобби. Они стояли плечом к плечу, перебрасываясь словами, пока Савини заряжал Хэрриет пиропатроном – в презерватив наливался сахарный сироп с пищевым красителем, который, лопаясь, изображал попадание пули. Сам Бобби был уже заряжен, в прямом и переносном смысле. – Настанет время, когда каждый в Питсбурге будет клясться, что играл у вас мертвеца.

– Подлизнул, что твой профи, – одобрил Ромеро. – Похоже, давно в шоу-бизнесе?

– Шесть лет офф-Бродвея[16], – признался Бобби. – Плюс поиграл в большинстве из комедийных клубов.

– А теперь вернулся в великий Питсбург? Неплохая карьера, малыш. Все шансы стать местной звездой.

К Бобби подлетела Хэрриет с развевающимися волосами.

– Готово! Прямо в сиську попадут!

– Потрясающе, – оценил Бобби. – Не зря говорят, что надо просто идти вперед – никогда не знаешь, где случится чудо.

Джордж Ромеро подвел их к нужным отметкам и кратко обрисовал, чего именно хочет от них добиться. Свет направили на серебристые, блестящие зонты, от которых лилось раскаленное белое сияние. На плиточном полу около квадратной колонны развернули бугристый полосатый матрас.

Хэрриет предполагалось застрелить первой. Она должна была дернуться, но продолжать идти, не сбавляя шагу и не обращая внимания на выстрел. Бобби, в свою очередь, падал, получив пулю в лоб следом за ней. Заряд спрятали в латексной складке разрубленного скальпа, ведущие к нему проводки – в волосах.

– Ты должен свалиться первым и откатиться назад и вбок, – инструктировал Ромеро. – Можно сперва рухнуть на одно колено, а потом выпасть из кадра. Если чувствуешь в себе силы, попробуй сразу опрокинуться на спину. Главное, угодить именно на матрас, травмы нам тут не нужны.

В эпизоде снимались только Бобби и Хэрриет, камера должна была взять их по пояс. Остальная массовка выстроилась вдоль стен торгового центра. Пристальные взгляды и шепот приятно щекотали нервы Бобби, добавляя адреналина. Том Савини примостился поодаль на коленях с металлической коробочкой в руке, откуда тянулись провода к Хэрриет и Бобби. Рядом сидел маленький Боб, положив подбородок на руки, сжимавшие селезенку; его глаза горели восторгом. Савини объяснял ему, что сейчас произойдет, чтобы тот не испугался при виде крови на груди матери, но мальчик и без того был спокоен.

– Я весь день глядел на ваши ужасы. Они не страшные. Смешные даже.

– Камера! – скомандовал Ромеро.

Бобби вздрогнул. Разве уже снимают? Им ведь только что показали отметки! Господи, Ромеро подошел к оператору!.. Бобби инстинктивно схватил Хэрриет за руку. Та на миг сжала и тут же отпустила его пальцы. Режиссер вышел из кадра.

– Мотор!

Бобби закатил глаза так усердно, что перестал различать, куда ему двигаться. Безвольно свесил челюсть. И тяжело шагнул вперед.

– Валим первую, – приказал Ромеро.

Бобби не видел, как взорвался заряд, потому что был на шаг впереди, только услышал громкий, звенящий щелчок, отозвавшийся всюду эхом, да почуял запах пороха. Хэрриет тихо всхрапнула.

– И-и-и-и… второго!

У виска прозвучал выстрел – это грохнул взрыватель, да так, что Бобби немедленно оглох. Он отшатнулся назад, крутнувшись на пятках, врезался плечом во что-то прямо позади себя, даже не понял, во что. Заметил промельк квадратной колонны около матраса, и тут его посетило вдохновение. Пролетая мимо, он задел колонну лбом и на белой штукатурке расцвел алый след.

Пружинистый матрас покачался, затихая. Бобби поморгал. В глазах стояли слезы, отчего все кругом плыло и смещалось. В воздухе таял синий дым. Голову саднило, лицо забрызгала холодная, липкая жидкость. Когда звон в ушах начал проходить, он ощутил две вещи: во-первых, негромкий, но непрекращающийся гул аплодисментов, который наполнил его, как бриз. Джордж Ромеро тоже хлопал, подходя к матрасу, и по обеим сторонам его бороды играли веселые ямочки. А во-вторых, руку Хэрриет у себя на груди.

– Я тебя сшиб? – спросил Бобби.

– Боюсь, что так, – ответила она.

– Вот чуял я, что затащить тебя в кровать – только вопрос времени.

Хэрриет улыбнулась открытой, довольной улыбкой, первый раз за сегодняшний день. Ее залитая кровью грудь вздымалась и опадала совсем рядом с Бобби. Маленький Боб подбежал к матрасу и хлопнулся с краю. Хэрриет подхватила его, перебросила в узкую щель между собой и Бобби. Мальчик просиял и засунул в рот большой палец. Его макушка оказалась совсем рядом с лицом Бобби, и тот почувствовал дынный запах детского шампуня.

Хэрриет все с той же улыбкой смотрела на него через голову сына. Бобби перевел взгляд наверх, на просветы яркого, пронзительного неба в потолочных окнах. Вставать не хотелось, хотелось сохранить эти мгновения как можно дольше. Интересно, чем занята Хэрриет, когда сын в школе, а муж на работе? Завтра понедельник, сам-то он работает или нет? Бобби надеялся, что нет. Рабочая неделя разворачивала перед ним массу возможностей.

Так, втроем, Хэрриет, Бобби и мальчик, они лежали на матрасе, тесно прижавшись друг к другу и почти не шевелясь, если не считать дыхания.

Подошел Ромеро, покачивая головой.

– Здорово ты придумал задеть колонну и оставить кровавый след. Хорошо бы повторить еще раз, в точности так же. Еще и мозгов добавить. Кто из вас, дети мои, жаждет второго дубля?

– Я, – ответил Бобби.

– Я, – отозвалась Хэрриет и повторила: – Я.

– Не против, – сказал маленький Боб, не вынимая пальца изо рта.

– Решение единогласное, – заключил Бобби. – Все за второй дубль.

Перевод Виталия Тулаева