– Всё спросить у тебя хотел: зачем мои вещи и документы забрала? Куда дела-то?

– Вещи твои? – Валюха опустила руки, присела, затем легла на спину, запрокинув руки за голову. Морщилась от яркого солнца. – А на кой они тебе? Ты же с нами. Здесь всё общее: вещи, жратва, жизнь. Собаки бродячие без документов живут. У них про документы не спрашивают. А вот если тебя менты с документами поймают, повесят на тебя для галочки какую-нито кражу и будешь сидеть. А без документов ты кто? Тварь земная. Понял?

Кузьма кивнул. Заворочался Малыш.

– У меня чё-то чешется всё. Особо тут.

Он почесался сзади. Кузьма посмотрел на Малыша с тревогой и сообщил ему:

– Если это борщевик – ожоги с волдырями будут. Лечить надо. Тебе бы на солнце не надо лежать.

Валюха скомандовала идти за кабелем.

Загодя спёрли топор на пожарном щите у пионеров в лагере. В одной из попоек на даче Валюхе один бывший телефонист по фамилии Фомичёв рассказал, что для крутышек в коттеджи он тянул телефонный кабель с медными парами через реку. Указал место. Лежит неглубоко. Приподнять в воде. Рубануть с двух концов. И тащи.

Так и сделали. Рубанули. На тот берег Малыш с топором перебрался. Там шмякнул на камне по кабелю. Здесь Сосел ахнул раз-другой. И готово.

Затем дружно тянули длиннющего чёрного угря на берег. Сосел членил его сразу на куски. Опухоль и Кузьма таскали куски в лес. Кузьма из сухих сучьев развёл огонь. Стали обжигать оплётку. Валюха всем руководила.

Малышу становилось всё хуже. Он даже к костру не мог подойти. Всё чесался задом о стволы деревьев, не находя себе места.

Кузьма поглядел на него. Стало жалко парня.

– А ну-ка, давай в сторонку отойдём.

Отошли поглубже в лес. Валюха присоединилась к ним. Молчала. Наблюдала.

– Снимай штаны. Показывай.

Малыш показал. Вся кожа на заднице была у него в волдырях. Некоторые лопнули. Из них текла прозрачная жидкость.

– Да, это жопа, – резюмировала Валюха.

– Как я теперь? Как же я теперь?! – стонал Малыш, с трудом налепляя на себя трусы и застёгивая штаны.

– В аптеку надо. Противоожоговую плёнку купить и приложить ему.

Сначала сдали армянам в цветмет обожжённую проволоку. Деньги дали неплохие. Затем отправились в аптеку. В аптеке была очередь.

Народ, увидев заходящих в помещение бомжей, зашевелился, стал возмущаться:

– Припёрлись!

– Вонища!

– Это просто безобразие!

– Позовите охрану!

– Небось за боярышником!

– Не пускайте этих заразных!

– Не пристраивайтесь за мной!

– Выгоните-выгоните эту тухлятину!

Валюха, Кузьма, Сосел и Опухоль вышли на улицу. Решали, что делать. Кузьма уговорил одну сердобольную старушку. Написал ей записочку – та купила противоожоговые спрей и плёнку.

По дороге взяли водки и пожрать. Потом пошли в лес, к Малышу.

Малыш плакал, стоя у потухшего костра.

– Ещё ниже пошло. Все ноги чешутся.

– Видать, аллергия у тебя. – Кузьма осмотрел Малыша и только покачал головой. – Ложись на траву. Сейчас полечим тебя.

Сосел снял с себя пальто. Бросил на траву.

– На. Сюда лучше.

Валюха с Опухолем откупоривали водку и резали закуску.

После перевязки Малышу вроде полегчало. Покормили его. От водки он отказался. Пожевали тихонько всухомятку сами. Под комариные нудные песни и стоны Малыша кое-как стали засыпать. Валюха примостилась рядом с Опухолем на земле. Грели друг другу бока. Кузьма уснул в ногах у Малыша, положив голову на краешек пальто. Сосел приволок из леса бревно, положил под голову и тут же заснул, пробубнив коротко: «Господи, помилуй нас грешных».

Наутро их взяли. Всех сразу. Тёпленьких со сна. Малыша, видя, что тот не может идти, кончили сразу, ножом в шею. Он только охнул, осел и остался сидеть с испуганными открытыми глазами у дерева. Остальных четверо здоровенных бугаёв вывели из леса, погрузили, даже не связав, в кузова джипов.

– Рыпнетесь – пуля в лоб.

Привезли в какой-то карьер. В котловане был мусор, наваленный на краю песочного озерка и гадко воняющий.

– Вот вы и дома.

– Не убивайте, ребята, я денег дам. У меня есть! – вскинулась откупаться Валюха.

Братки переглянулись.

– Давай, – сказал один из них и протянул к ней огромную лапу.

– У меня не здесь. Спрятаны. Сто тыщ. На чёрный день.

Подъехал ещё один джип. Из него вышел маленький лысый толстяк с бегающими сальными глазками.

– У меня только один вопрос. Кто из вас кабель трогал?

Все молчали.

– Вы, мрази, два коттеджных посёлка отрезали. Будете наказаны.

Валюха заголосила. Упала на колени и поползла к толстяку, мотая головой, как овца.

Толстяк поморщился. Обратился к Соселу и Кузьме:

– Вы, двое. Пошли туда. Копай себе нору. Ребята, как выроют, кончайте. А вы, – обратился он к другим двоим, – садитесь в машину и езжайте к Фомичёву. Его тоже сюда. Это и его рук дело. Это он, падла, про кабель им сказал. Мстит, видать, мне, что не заплатил ему.

Валюха хватала толстяка за ноги. Выла. Тот пинал её.

– Гадость! Все вы гадость! В пепел всех! Только не при мне.

Два джипа уехали. Один остался. Двое братков подошли к Валюхе.

– Ну, рассказывай, шлюха, где бабки спрятала? Жить тебе на десять охапок говна осталось.

– Скажу, ребята, всё скажу. Мне денег не жалко. Значит, дачный посёлок Полушкино, дом тридцать четыре, это недалеко отсюда. Дом сгорел. Но там сарай остался.

Валюха поднялась на ноги и продолжала плести враки, чтобы хоть как-то продлить себе жизнь. Но надежды было мало. Ей-богу, мало.

Сосел с Кузьмой не спеша разгребали мусор. Яма для покойников была ещё невелика.

– Живо давай! Не коси! – прикрикнул на них амбал. – А где ещё один ваш? Только что тут был.

Опухоль пропал. Может, ему повезёт в остаток жизни.

– Давай кончать! А то все разбегутся.

– И то верно.

Это были последние их слова. За секунды до этого Сосел протянул Кузьме тряпку с завёрнутым в неё твёрдым предметом.

– На. Мочи. Заряжен. Я не могу.

Кузьма развернул тряпку. Привычно взял в правую руку пистолет. Нагнулся. Посмотрел назад через плечо.

– И то верно…

Пистолет выстрелил два раза. Амбалы мешками завалились на песок.