Саша оказалась права — резьба действительно впечатляла. Черти, ангелы, драконы и рыцари украшали каждую балку и колонну. Каменщики сработали так искусно, что казалось, фигуры не вырезаны, а вылеплены из глины. Путеводитель обращал внимание туристов на тесную связь часовни с историей ордена тамплиеров, к примеру, на могилу Вильяма де Сен-Клэра — прапрадеда основателя часовни. Прославленный рыцарь, он героически погиб в Испании в тысяча триста тридцатом при попытке доставить в Святую землю сердце Роберта Брюса. Надгробие было украшено изображением розы в чаше… или в Граале. Совершенно недвусмысленный намек.

Прослеживалась и параллель с храмом. Путеводитель рассказывал, что самую вычурную колонну вырезал обычный подмастерье, когда мастер куда-то отошел. Как только мастер вернулся и обнаружил самоуправство, он так разгневался, что швырнул в подмастерье деревянный молоток, который попал ученику в голову, и тот упал замертво. Путеводитель предполагал, что резьба подмастерья повторяла ту, которой была украшена одна из колонн в храме царя Соломона, а его смерть перекликается с гибелью Хирама Абифа, строителя храма, который тоже погиб от удара по голове.

Ник вздрогнул, вспомнив другой удар по голове и другую смерть. Он уже слышал о Хираме Абифе, только не помнил, где и когда. Это было некое жертвоприношение, припомнил он, что-то вроде ритуального убийства. Но кто был мастером, а кто — подмастерьем в новой версии старой легенды? Всегда ли тайна умирает вместе с ее хранителем?

Ник отделился от группы туристов и вышел на воздух. В часовне было даже холоднее, чем снаружи, внезапно осознал он. Холодно, как в могиле, и тихо, как в склепе. Другие посетители посматривали на него с удивлением. Ник поднял руку и вытер со лба холодный пот.

* * *

Ник вернулся в деревню и зашел в бар при гостинице на Мэнс-роуд. Взял пива, сел у окна — подальше от камина и зашедших отдохнуть по случаю субботы посетителей — и не спеша выпил его, поджидая, пока мысли придут хоть в какой-то порядок. Зазвонил его телефон.

— Ник? — раздался в трубке встревоженный голос Терри. — Наконец-то я выбрал момент тебе позвонить.

— Что случилось?

— Да все то же! Ты объяснился с Томом?

— Не до конца. Он улетучился прежде, чем я собрался хоть в чем-то его обвинить.

— Сбежал?

— Похоже на то.

— О Господи! Кейт с ума сойдет, когда услышит. А я-то надеялся… да нет, хороших новостей, конечно, ждать не приходилось.

— Да уж точно.

— Черт побери. Кейт звонила ему несколько раз — безуспешно. Ради Бога, Ник, попробуй хоть что-нибудь сделать, а?

— Что ты имеешь в виду?

— Да сам не знаю! Что-нибудь, чтобы вытащить нас из этой ямы.

— Ну, — Ник нащупал в кармане связку ключей, — посмотрим, что можно сделать.

Терпение Ника готово было лопнуть из-за Тома, Терри и вообще всего, что творилось последние дни. Перед тем как покинуть Рослин, он снова зашел в церковную лавку. Как и обещал Дрисдейл, полки были завалены эзотерической литературой. Ник купил «Тени Грааля» и поспешил обратно к гостинице, куда вскоре должно было подъехать заказанное ранее такси. Быстрым взглядом он скользнул по корешкам остальных книг. Бесполезно — и в них нет ответа.

По дороге к Эдинбургу Ник обдумал дальнейшие планы. Он даст Тому время до полуночи. Если до тех пор племянник не появится, Ник откроет его квартиру Сашиными ключами и посмотрит, что там интересного. Может, конечно, и ничего. Но больше-то все равно ничего не придумаешь.

Остаток дня он провел у себя в комнате за чтением книги Дрисдейла. Профессор уже пересказал ему основную мысль, и полная версия добавила лишь деталей, правда, красочных и многочисленных, цеплявшихся одна за другую подобно резным змеям часовни Росслин. Как и было обещано, масоны и розенкрейцеры объявлялись возможными наследниками тамплиеров, французская тайная организация Приорат Сиона таилась в тени того же ордена. Часовня Росслин считалась лишь одним из кандидатов на звание хранилища древних тайн. Другим была старая крепость альбигойцев в Лангедоке. Не забыл Дрисдейл и Португалию, и даже Новую Шотландию. Упомянул Туринскую плащаницу и доколумбовы открытия Америки — все пошло в дело. Дрисдейл собрал разнообразные сведения и подал их с едва заметной каплей иронии. По-видимому, профессор решил, что факты должны говорить сами за себя. Какие факты? «Тайна в том, что нет никакой тайны». В книге этой фразы не было — но эхо ее все время звучало у Ника в ушах.

Сгустилась ночь. Ник поужинал в гостинице и вышел. По пути он заглянул в «Кафе ройял». Торопиться некуда, уговаривал он себя. Чем позже он придет, тем больше шансов, что Том объявится сам.

Но Том не объявился. Ник понял это, как только увидел темные незашторенные окна квартиры дома номер восемь по Серкус-Гарденз. Было уже около девяти. Дальше тянуть некуда.

Первый же ключ подошел к общей входной двери. Ник неуверенно вошел в холл и постоял, вслушиваясь в звуки на лестнице. Ему показалось, что со второго этажа, от Уны Строун доносится музыка. В конце концов он решительно отпер квартиру Тома, вошел и аккуратно притворил за собой дверь.

Справа в темноте — кухня, ванная, спальня. Слева неровными пятнами лег на ковер гостиной янтарный свет от настольной лампы. Ник прошел в открытую дверь и первым делом двинулся к окну — задернуть занавески и лишь потом вернулся и нажал выключатель.

На несколько секунд он ослеп. Потом рассмотрел прямо перед собой на кофейном столике белый, порванный пополам конверт, из-под которого выглядывала фотография. Том и Элспет Хартли в кафе «Робуста».

Ник схватил снимок и уставился на него. Такой же — нет, ну точно такой же, как тот, что подсунули под дверь его номера в «Чертополохе». На конверте Тома тоже не было ни имени, ни адреса. Ни записки внутри. Возможно, отправитель знал, что она не понадобится. Том понял все без объяснений.

Где же искать подсказки, как понять, куда подевался Том? В гостиной было очень чисто и пусто, значит, где угодно, только не здесь. В спальне? Ник бросил фотографию, повернулся и вышел в коридор.

Спальня располагалась в другом конце квартиры, окнами во двор, так что здесь можно было обойтись без особых предосторожностей. Ник включил свет сразу же, как переступил порог.

Сердце тяжко бухнуло в груди. На долю секунды в голове Ника мелькнула идиотская мысль, что Том, совершенно раздетый, попросту лежит на кровати и пристально смотрит вверх. Но нет — слишком он тих, слишком неподвижен. И уже никуда не смотрит. Невидящий взгляд устремлен в потолок. Рот приоткрыт, на губах и подбородке — следы рвоты. Кожа белая, как мрамор. На полу блестят несколько пустых упаковок из-под лекарства и валяется перевернутый стакан. А из руки, впившись иглой в вену, торчит пустой шприц.

Том и не думал никуда убегать.

И снова Ник чувствовал, что наблюдает за событиями как бы со стороны. Он понимал, что это инстинкт самосохранения, своего рода защита, которую мозг выработал, чтобы отбиваться от тех демонов, которые однажды уже уложили его на больничную койку. Он выскочил из комнаты Тома дрожа, сердце билось как бешеное, на лбу выступили капли холодного пота. И все же Ник знал: все это пройдет. Да, ужас, да, непонимание, но откуда-то взялась и неожиданная уверенность в себе. Он переживет и это. Он отобьется.