Розали расспрашивала Джуди о финансировании группы „Мать Земля“.

— ФБР ведь должно было все расследовать? — спросила она.

— Я уверен, что они расследовали, но либо вытащили пустышку, либо скрывают то, что узнали. Я много раз спрашивал. Никто из моих начальников не признается, что обладает информацией об источнике вашего финансирования.

— Ну а сам-то ты не пытался это выяснить? Неужели среди всей этой кучи данных, которыми вы там располагаете, нет ни одной ниточки, ни одной зацепки?

— Я никогда не встречал ничего подобного. Все слишком хорошо отмыто. Иногда я задумываюсь, знает ли сам Юрген Тор, кто за все это платит.

Но Розали чувствовала, что как раз Юрген это и знает. Воспоминания об усталом цинизме Юргена в ту роскошную ночь возвращались к ней все эти годы. Розали знала, что единственный ключ к разгадке хранится у Юргена Тора.

ГРУСТНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ

Несмотря на отсутствие снега и льда, Швейцарские Альпы по-прежнему являли поразительное зрелище с воздуха. Направляясь с Максом к логову Юргена на взятом напрокат вертолете, Розали вспоминала свой прошлый полет над этими горами. В тот раз она была взволнована в ожидании приключения, в которое позволила себя втянуть. А сейчас ее охватило тревожное предчувствие. Она не могла объяснить этого, но горы с сияющими вершинами, которые когда-то казались ей столь вдохновляющими, теперь выглядели суровыми и мрачными. Конечно, садящееся солнце и огромные, неправильной формы тени не способствуют оптимизму, но дело было не только в этом. Розали не могла отделаться от какой-то странной грусти и ощущения поражения. Ее решимость исчезала вместе с солнцем.

Возможно, причина заключалась в том, что в этих горах она лишилась невинности. Не сексуальной невинности, хотя и с ней она рассталась здесь; Розали не придавала девственности большого значения. Она знала, что все в этой жизни бывает в первый и в последний раз. Скорее именно духовная невинность покинула ее после того, как она в последний раз была в этих горах. Слишком много ужасов видела она с тех пор. Ужасов, которые молодая идеалистка и представить себе не могла. Мертвые леса, мертвые озера, мертвые животные, мертвые популяции. Все, с чем она когда-либо сталкивалась или соприкасалась, умерло или умирало. Розали была тонко чувствующей девушкой, и страдания планеты были ее собственной болью. Она действительно верила, что ощущает муки планеты, как некоторые люди болеют к перемене погоды.

Пока Макс вел вертолет через мрачный закат (он играл в четвертом римейке „Апокалипсис сегодня“), Розали вдруг осознала, что именно здесь она впервые начала понимать, насколько человечество невероятно и неописуемо убого. Рассуждение Юргена Тора о компромиссах оказалось пророческим. Она стала террористкой в ужасном мире и, подобно вороне, что сражается с ураганом в небе, является неотъемлемой частью той самой среды, за которую борется. Страсть, бросившая ее на борьбу за выживание планеты, сменилась тупым и мрачным отказом принимать неизбежное поражение. Только дурак может увидеть то, что видела Розали, и остаться идеалистом. Она уже давно отказалась от борьбы за что-то лучшее, за более совершенный мир. Вся ее жизнь теперь сводилась к борьбе за предотвращение наиболее ужасающих последствий ситуации, которая была, есть и останется катастрофической.

— Что с тобой? — спросил Макс.

— Люди — дерьмо, мир мертв, и все бессмысленно.

— А-а, хорошо, а то я беспокоился, что тебя что-то тревожит.

Розали устало улыбнулась:

— Я просто думала, что если твоя теория о „Клаустросфере“ и нашем движении — правда, то вся моя жизнь окажется абсолютно бессмысленной.

— Ну, тебе всего двадцать пять. Еще есть уйма времени бросить это и заняться чем-то другим.

— Наверное, я так и поступлю.

Она хотела повернуть назад. Остатки решимости покинули ее. Если рассудить, единственное, что у них есть, это дурацкая догадка убитого сценариста, к тому же англичанина. И, вооруженные столь сомнительной информацией, они собираются без всякого приглашения вторгнуться в личные владения великого человека и заставить его признать абсурдное предположение, что движение в защиту окружающей среды на самом деле финансируется ее врагом номер один.

— Он просто рассмеется нам в лицо, — сказала Розали, когда Макс начал сажать вертолет на площадку.

— Это еще будет хорошо, — ответил Макс. Он увидел на крыше Юргена и пару его людей, вооруженных и готовых стрелять.

ПРАГМАТИК ЗАВЕРШАЕТ УРОК

— Нам нужно поговорить с тобой, это важно, — сказала Розали, когда шум от лопастей вертолета начал стихать.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Юрген. — Наверное, это очень важно, если ты решила прервать подготовку к нападению на колонну с отходами. Верно, детка?

Юрген обожал демонстрировать, что он в центре всех действий группы „Мать Земля“. Он знал Розали как активистку и помнил их былую близость. Макса Максимуса он, разумеется, тоже узнал, но если его и удивило появление кинозвезды, то он ничем этого не выдал. Юрген постоянно общался с мировыми лидерами всех родов деятельности, он был более чем привычен к знаменитостям. К тому же он сам был куда большей звездой, чем любой голливудский актер.

Отпустив слуг, Юрген провел Макса и Розали вниз, в свой дом. Они спустились через спальню, которая, как помнила Розали, занимала весь верхний этаж и являлась единственным выходом на вертолетную площадку. Скаут все еще была там, когда они проходили, и у Розали возникло ощущение дежавю. Остановившись на секунду на ступеньке, она взглянула на гордое, слегка вызывающее лицо симпатичной девушки и бросила взгляд на огромную белую постель со смятыми простынями.

Юрген Тор извинился перед Скаут и провел Макса и Розали в свой кабинет. Там на стене они, к своему непередаваемому изумлению, увидели головы животных. Они принадлежали к разным видам, в основном давно вымершим, за исключением, разумеется, нескольких, воссозданных в зоопарках с помощью генной инженерии. Здесь были тигр, лев и даже слон, морда которого выражала безутешную грусть… Неудивительно, а что ей еще выражать, если голова отрублена и набита соломой, его естественную среду обитания полностью уничтожили и его сородичи исчезли с лица Земли. Юрген отметил удивление и даже отвращение, исказившее лица его гостей при виде этого убийственного интерьера.

— Они распаляют мою злость, — сказал он вместо объяснения, которое, впрочем, не удовлетворило ни Макса, ни Розали. Они не могли избавиться от мысли, что существуют более эффективные способы поддерживать в себе любовь к природе, чем держать отрубленные головы животных у себя над письменным столом.

— Ну и что же за важный разговор заставил вас проделать путь сюда, на мою гору? — спросил Юрген.

Макс убедил Розали, что, если идея Натана верна, единственная возможность заставить Юргена говорить начистоту — это поймать его врасплох, уверенно бросить обвинения прямо ему в лицо. План был рискованный, потому что если они ошибаются, то, по крайней мере, Розали будет выглядеть, мягко говоря, идиоткой. В конце концов, она активистка движения, и обвинить величайшего „зеленого“ героя в том, что он заодно с врагом, дело нешуточное. Однако Макс был уверен, что они не ошибаются.