«Зверопедии» Пембрика, и он старался не пропустить знаки, указывающие на близость каракана или кого-нибудь похуже.

Они ели ягоды, которые собирали по пути; иногда Кальмару и Джаннеру удавалось подстрелить кроблика, швапа или диглу. Острое чутьё Кальмара выручало путников – они успевали вовремя обогнуть скопище клыкастых коров или других опасных тварей.

Ооод умел, когда надо, двигаться тихо, но его стихи надоели всем до крайности. Тролль декламировал не умолкая, словно прорвало плотину. Мальчики изображали интерес, зато птицы и звери, заслышав первые звуки, принимались гневно чирикать и верещать. Джаннер начал подозревать, что Кальмар в половине случаев притворяется, будто чует опасность, – лишь бы Ооод замолчал.

На второй день пути по лесу они встретили дикого расщепка – очень злого. Он прыгнул на них с большого камня, когда они выбирались из оврага. Ноги у него были длинные и чешуйчатые, а голова и тело представляли собой шар с крошечными ручками по бокам. Существо разинуло губастый рот, однако, прежде чем оно успело кого-нибудь укусить, Ооод дал ему такого пинка, что бедняга полетел кувырком. Расщепок шевелил ручками и болтал ногами в воздухе, как ребёнок, бьющийся в истерике.

Братья едва успели прийти в себя от удивления, как шарообразное существо успокоилось, встало и грозно уставилось на них.

– Злюки, – с негодованием сказало оно и удалилось.

– Хорошо, что с нами тролль, – заметил Кальмар с улыбкой.

– Хорошо, что он наш друг, – добавил Джаннер.

– Дууг, – повторил Ооод и стукнул себя по груди.

– Ты не учуял эту тварь? – спросил Джаннер, когда они двинулись дальше.

– Учуял, – сказал Кальмар. – Но я не думал, что она нападёт.

– Почему?

Кальмар помедлил:

– Потому что я всё утро их чую, и пока никто не напал. Здесь полно расщепков. Наверное, они боятся Ооода и не подходят.

Джаннер вгляделся в заросли – и ему стало неуютно: он не видел вокруг ни души. Думать, что они окружены и за ними следят, было страшно; мальчику отчасти даже хотелось, чтобы расщепки наконец напали.

– Сколько их?

Кальмар принюхался и прижал уши:

– Штук тридцать, самое малое. Чем дальше мы идём, тем их больше.

– Тоог? – спросил Ооод, отломил толстый сук и взмахнул им как дубиной.

– Похоже на то, – ответил Джаннер. – В окрестностях Трога расщепков должно быть больше. Если Кэдвик сказал правду, здесь они совсем дикие.

Кальмар остановился:

– Джаннер, приготовься. Расщепок совсем близко. Видишь?

Джаннер вынул меч из ножен и всмотрелся в заросли, но ничего не увидел, кроме деревьев.

– Где? – шёпотом спросил он.

– Слева.

Из-за лежащего брёвна показались два стебелька, на которых росли зелёные глазные яблоки. Тонкие как тростинки пальцы обхватили ствол, и Джаннер с тревогой подумал, что существо вот-вот набросится на них.

Что-то хрустнуло в зарослях у него за спиной. Мальчик обернулся. К нему с визгом бежали двое расщепков, похожих на свиней. Их длинные и острые клыки были облеплены землёй. Джаннер взмахнул мечом, но промахнулся, однако вторым ударом ему удалось ранить одно из существ в переднюю ногу, которая завершалась не свиным копытом, а человеческой ступнёй. Ооод, размахивая кулаками, с рёвом бросился вперёд и отогнал обеих свиней.

Глазастая тварь, спрятавшаяся за бревном, издала громкий рык и выскочила из укрытия. Она походила на земляную жабу, только туловище у неё было покрыто роскошным белым мехом, из которого торчали шипы. Джаннеру не хотелось её убивать: он знал, что это существо некогда было человеком. Возможно, оно страдало так же, как Кальмар.

Когда расщепок прыгнул, Джаннер присел и выставил перед собой меч. Мохнатая жаба со стоном откатилась прочь. Мальчик поднялся и увидел, что меча у него в руке больше нет – он торчал в брюхе жабы, вонзившись по рукоятку.

Существо хватало ртом воздух; глаза на стебельках судорожно подёргивались. Свиньи лежали неподалёку – одна уже превращалась в пыль, другая, раненая, с трудом дышала. Ооод медленно поворачивался, готовясь к новой атаке.

Кальмар убрал свой меч в ножны и опустился на колени рядом с жабой-расщепком:

– Джаннер, он что-то хочет сказать.

Джаннер оторвал взгляд от раны, которую нанёс, и склонился рядом с Кальмаром. В горле у него стоял комок, мешая говорить.

– Ты… дитя? Мальчик? – спросило существо, хрипло дыша. Его голос звучал грубо, но вполне по-человечески, и Джаннеру стало ещё тоскливее. Расщепок сделал глубокий вдох и продолжал: – Я помню… я сам когда-то был мальчиком.

– Знаю, – сказал Кальмар и коснулся белого меха. – Я тоже.

– Прости, – выговорил Джаннер. Он хотел сказать что-нибудь ещё, но не нашёл слов.

– Ты тот, кто посадит новый сад?

– Не знаю.

– Я помню, – произнесла жаба. – Анниера… мой дом… – Улыбнувшись, она замерла – и превратилась в пыль.

Джаннер шмыгнул носом и отряхнул пыль с меча, прежде чем вложить его в ножны.

– Прости меня.

Раненая свинья тоже умерла. Из-за деревьев и камней выглядывали бугристые лица. Расщепки смотрели на Джаннера – как ему казалось, с гневом и упрёком.

– Я не хочу вас убивать! – воскликнул он – скорее умоляюще, чем грозно.

Расщепки зашептались и заворчали.

– Это мальчик.

– Что такое «мальчик»?

– Детёныш. Мы тоже такими были.

– Я помню!

– Я снова хочу быть мальчиком!

– Убьём его. Мне больно!

– Нельзя. Он – семя…

Кальмар заговорил, обращаясь к горящим в сумерках глазам:

– Я Кальмар Ветрокрыл, король Сияющего Острова Анниера.

– Что такое «Анниера»?

– Я помню! Мне больно! Перестань!

– Сияющий Остров… Мою мать звали Норра…

– Не надо!

Голоса звучали всё злее. Расщепки – сплошь тени и смутные силуэты среди деревьев – шипели и щёлкали зубами. Некоторые осторожно вышли вперёд, глядя на Джаннера как на привидение. Один крупный расщепок вцепился зубами в ногу малыша, похожего на козлёнка.

– Отпусти! – крикнул Джаннер. Он подбежал к визжащему козлёнку и вырвал его из пасти напавшего – на редкость безобразной твари, комковатой, безногой, похожей на гигантского слизня с человеческим лицом. Тварь разинула рот, и Джаннер увидел кривые жёлтые зубы.

– Отойди! Вы все, отойдите! – закричал он.

Слизняк скользнул за валун; другие существа тоже попрятались.

Козлёнок в руках у Джаннера замер и взглянул на мальчика синими, как у Кальмара, глазами. Джаннер поручился бы, что у этого существа человеческая душа.

– Меня зовут… Элин, – сказал козлёнок. – Да, так. Элин. А дальше я боюсь вспоминать. – Маленький расщепок задрожал, а потом издал громкий крик, вырвался из рук у Джаннера и забегал кругами.

Огромный слизняк рассмеялся. Другие существа подняли гвалт, как на скотном дворе во время кормёжки, но к звериным крикам примешивались и человеческие голоса.

– Послушайте! – крикнул Кальмар. – Послушайте!

Расщепки затихли и вновь принялись перешёптываться. Кальмар шагнул вперёд:

– Мой отец – Эсбен, король Анниеры. Вы помните Анниеру?

Несколько голосов ответили «да», кто-то