— О! — радостно перебил его Пойзон. — Россия это великая страна, я знаю про Россию. Там очень холодно и поэтому люди пьют много водки. Еще там живут белые медведи и играют на балалайках…

— Медведи на балалайках не играют, — хмуро отрезал Максим.

Ему уже приходилось здесь сталкиваться с такими представлениями о своей родине и надо сказать, что, несмотря на отсутствие у него излишнего ура-патриотизма, подобный подход все же не слишком его радовал.

— Хорошо, пусть не играют, — легко согласился Пойзон. — А вот горный инженер это просто здорово, в некоторых смыслах мы с вами почти коллеги…

Макс напрягся, еще не хватало самозваному инженеру встретить посреди диких африканских джунглях своего коллегу, с которым вполне возможно придется поддерживать беседу об их «общей» специальности… Не было никаких сомнений, что настоящий геолог расколет его в течение нескольких минут, а вот потом и возникнут вопросы, зачем человеку так приспичило выдавать себя за того, кем он на самом деле не является. Тут недалеко и до иголок под ногти и прочих милых шалостей, традиционно применяемых для повышения правдивости собеседника. Нужно было срочно переводить завернувший в опасную сторону разговор на что-то другое.

— А вы сами? — набравшись наглости и задержав дыхание, как перед прыжком в холодную воду, осведомился Максим, стараясь выдержать самый независимый тон. — Я вам представился по всей форме, но до сих пор не знаю, с кем так сказать имею честь…

— Ах, простите великодушно, — расплылся в широкой белозубой улыбке Пойзон. — Разрешите представиться, майор Пойзон, офицер для особых поручений при генерале Джексоне, главнокомандующем армии освобождения племени май-майя.

— У вас очень длинный титул, почти королевский, — иронично усмехнулся Максим. — Но теперь я понимаю, откуда эти шикарные внедорожники и вышколенные солдаты. Видимо, генерал снабжает вас всем самым лучшим, что может предоставить племя май-майя.

— Естественно, — важно кивнул Пойзон. — Но и требуется от меня порой невозможное…

— Что ж, рад познакомиться со столь замечательной личностью, — Макс постарался вложить в улыбку столько сахара, что любому другому она показалась бы приторной до тошноты.

Любому другому, только не Пойзону, он ответил еще более радостным оскалом, выражавшим такое счастье, что могло появиться на лице человека лишь в том случае, если бы вдруг с небес к нему спустился белокрылый ангел и пообещал немедленно забрать вместе с собой прямо в рай.

— Взаимно, взаимно… — проворковал майор, обеими руками пожимая все еще вялую вспухшую синевой ладонь Макса.

— Кстати, — продолжал ковать железо пока горячо Максим, уводя нить разговора как можно дальше от опасного направления. — Уж простите мою бесцеремонность, но я все же спрошу. Как так получилось, что представители одного племени так по-разному… такие…

— Это вы про то, что мы с капитаном Мали вовсе не похожи на молочных братьев? — рассмеялся Пойзон. — Да действительно есть такое дело. Просто племя май-майя, это общность не столько этническая, сколько духовная… Наименование «племя», в данном случае вещь условная. Любой может стать полноправным членом нашего общества. Даже вы, или ваш товарищ…

— Да неужели? — деланно удивился, округляя глаза Максим. — А мне, со слов капитана Мали показалось, что ваша… э-э… общность, некоторым образом направлена против представителей белой расы…

— Ничуть не бывало, — отрицательно покрутил головой майор. — Наша общность направлена против угнетателей и их продажных марионеток в Киншасе. А цвет кожи для нас не имеет никакого значения. Я же вам только что рассказал, что членом племени может стать абсолютно любой человек. Лишь бы он разделял наши убеждения. А убеждения просты — богатства страны должны принадлежать ее жителям, а не поработившим ее оккупантам. Вы же, как горный инженер должны отдавать себе отчет в том, что если перевести находящиеся в недрах этой земли полезные ископаемые в твердую валюту, то каждый ее гражданин на вырученные деньги может жить припеваючи. А здесь каждый день люди умирают от голода и давно побежденных в остальном мире болезней. Умирают не старики, а юноши и девушки, дети — наша надежда и опора…

— Поэтому вы раздали детям автоматы и повели их бороться за свободу? — гораздо резче, чем собирался, спросил Максим.

Не хотел произносить этой реплики, понимал, что она не понравится собеседнику, в чьих руках сейчас целиком и полностью находилась его жизнь, но не смог удержаться, будто кто за язык дернул.

Пойзон действительно помрачнел, нахмурил брови, а в глазах его впервые за все время знакомства мелькнули и тут же вновь пропали за доброжелательным стеклом зеркальной личины хищные злые огоньки.

— Вы ошибаетесь, — наконец выговорил он. — Все не совсем так, как вам кажется. На вас слишком сильное впечатление произвели ребятишки Мали. Но уверяю, тут просто наложилась личность их командира, он очень силен духом, смел, харизматичен. Естественно, детишки, попавшие под его командование, пытаются делать жизнь с него. Хотят стать во всем на него похожими, а это не совсем тот пример, который стоит предъявлять для подражания молодому поколению. Но тут уж ничего не поделаешь, его подразделение показывает отличные результаты, а когда речь идет о целесообразности, то рассуждениям о морали рядом места нет, идет война, поймите…

Максим промолчал, глядя в сторону, на тянущиеся вдоль дороги заросли, он постарался ничем не показывать своего отношения к словам Пойзона, но тот видимо, все же что-то прочитал в его лице, что-то такое, что тут же поспешил продолжить свою оправдательную речь:

— Вы просто не учитываете специфику этой страны. Мы ведь не призываем детей в свою армию насильно, не отнимаем их у родителей… Они приходят к нам сами… Потому что в их родных деревнях люди зачастую прозябают в такой страшной нужде, что ежедневно стоит вопрос самого выживания… Вы знаете, что во многих местных деревнях принято есть не три раза в сутки, а один, утром или вечером… Всего один, понимаете? И это не местный обычай, не табу наложенное колдуном, это реальная необходимость, потому что еды просто нет. Я уж не говорю про одежду и какое-нибудь имущество. Подчас все, что есть у целой семьи, помещается в один рюкзак. И что самое главное, это беспросветность — родившись в деревне, эти дети обречены в ней же и умереть, всю жизнь, влача жалкое, полуголодное существование. Конечно, некоторые соглашаются с этой предопределенной от рождения горькой долей, боясь рискнуть даже тем минимумом, что имеют, и изменить свою судьбу. Но очень многие, понимают, что терять им нечего. Такие приходят к нам. И вот им, мы даем шанс…

— Шанс и автомат к нему впридачу, — сквозь зубы процедил Максим.

— Да! — с жаром воскликнул его собеседник. — Да и автомат тоже! А что же вы хотели? Мы ведь не благотворительная организация, мы — армия, и нам нужны солдаты. Да, возможно, мы могли бы тянуть на себе какое-то количество нахлебников и иждивенцев, но очень ограниченное. Детей к нам приходит гораздо больше. Вы не подумайте, мы стараемся лишний раз не подставлять их под пули, у нас есть даже что-то вроде вечерней школы, где их учат читать и писать…