Возле огромного усилителя примостился крошечный холодильник. Снаружи он был обклеен стикерами групп — «Платоническая секс-игрушка», «Сосиска», «Организация объединенного будущего», «Алиби Пиноккио», «Будда и автоматчики». Нутро оказалось не столь сенсационным: несколько банок пива, недоеденная пицца, тройная упаковка презервативов «Влюбленный теленок» и пара старинных теннисных туфель «Адидас» в первозданной упаковке.

Два шага, и я вернулся к кушетке и принялся процеживать мусор на полу. Откопал фотографию для пресс-кита начинающей группы глам-металла, в которой подвизался некогда Ёси. «Ангелы Дьявола» — логотип был написан жирными зигзагами, словно каракули в детской тетради по математике. Все участники нацепили дьявольские рога из красной пластмассы и ангельские крылья из гофрированной бумаги. Ёси выглядел лет на пятнадцать. Солист был как минимум вдвое старше, англичанин с помятым лицом тыквенного фонаря через две недели после Хэллоуина. Парни далеко за тридцать, готовые носить бумажные ангельские крылья, легко не сдаются. Наверное, он и поныне работает в какой-нибудь безымянной рок-группе, подражая звездам, которых толком никто не узнает. Рад за него.

А пульта все нет. Под кофейным столиком я обнаружил вещмешок и расстегнул молнию. Он был набит письмами от поклонников и трофеями. В сравнительно небольшой коробке я нашел ножную педаль и к ней сопроводительное письмо: «Вы убедитесь, что „Крэк Бэби“ дает самый убийственный, самый мучительный звук из всех „квакушек“ на рынке».

Чтобы сравнить письма поклонников Ёси с посланиями моих фанатов, я вскрыл письмо, адресованное Еси через посредство «Индустрии развлечений „Сэп-пуку“». Письмо было от девицы Кики из Накодатэ.

Дорогой Ёси-тян,

Позвольте сказать, что я не из тех ваших малолетних поклонниц, которые влюблены в вас и принимаются визжать всякий раз, когда вас видят, то есть, простите, я не одержимая. Я думаю, что вы очень милый и очаровательный, и ваша музыка выражает мои чувства и мою личность.

Я бы хотела когда-нибудь встретиться с вами. Это моя мечта. Мне 15 лет, первая группа крови, резус положительный, я живу с мамой в Накодатэ. У меня короткие темные волосы и зеленые глаза (благодаря контактным линзам!). Я люблю футбол, ролики, рисование, плавание, моделирование, баскетбол, а еще писать, играть на гитаре, готовить, фотографировать, икэбану, гимнастику, театр, лепку и гулять с собакой. Мою собаку зовут Оливия Ньютон Джон.

Описание наполненной жизни Кики меня утомило. Я засунул письмо обратно в конверт и посмотрел дату. Три года назад. Кики уже восемнадцать — наверное, уехала учиться, и Оливия Ньютон Джон по ней тоскует.

Я сделал четыре шага до ванной.

В аптечке — только пустые пузырьки из-под рецептурных лекарств и коробка из-под фотопленки с закаменевшей марихуаной. Под умывальником — пояс с подвязками, упаковка гитарных струн «Идзуми», непочатые бутылки чистящего средства, нераспечатанная коробка духов «Ноктюрн» и резиновая змея. Предметы, которые обычно и валяются под умывальником.

Занавеска была исписана нечитабельными граффити и испещрена дикими пятнами всех цветов. Зато сама ванна — до нелепости чиста. Похоже, ею пользовались реже, чем «Зи-Зи Топ»[133]— бритвой.

Исчерпав другие возможности, я приподнял крышку ящика с грязным бельем и насладился сполна рок-н-рольными ароматами. Пот, табачный дым, секс и алкоголь слились в единую рыбную вонь, словно мокрые поклонники группы «Фиш»[134]в заглохшем фургоне. Ящик был доверху забит лоснящимися, заскорузлыми хайратниками, лайкровыми колготками и кожаными причиндалами, о назначении которых оставалось только гадать. Все это напоминало шкаф в «Краденом котенке», и я подумал: может, в этой квартирке и Ольга побывала. Я захлопнул крышку. Даже ради телевизионного пульта я не суну руку в это месиво.

Обернувшись, я поймал свое отражение в зеркале. Стекло пестрело помадой от десятков поцелуев десятков разных губ, оттенки бледно-красного и слабо-розового покрывал тонкий слой пыли. Если найти правильный ракурс, поцелуи лягут на мой огромный распухший нос, на щеки, чья-то крупная пара губ накроет мои губы. С такой точки зрения выходило, что я отлично провожу время.

Когда я собирался выйти, какой-то предмет на полу привлек мое внимание. Он, собственно, и был сделан так, чтобы привлекать внимание, — печать в четыре цвета, тисненый логотип, прорези для вкладышей. Отличную штуку оставил после себя Ёси.

На обложке — черная птица. Под ней вопрос: «Где вы будете в 2099 году?» Еще ниже, шрифтом помельче: «Приглашение от „Общества Феникса“».

Я напрочь забыл про пульт.

Проект 2099: Современные провидцы переносятся в будущее

Вообразите…

— достичь того, что всегда казалось немыслимым.

— опередить современную науку.

— жить среди чудес будущего.

— «возродиться» в собственном теле (или лучше!).

— увидеть внуков своих внуков.

Звучит словно сказка, словно научная фантастика? Но это не так. Мы готовы обещать вам это, потому что это возможно уже сегодня. «Общество Феникса по криоконсервации и продолжению жизни» с гордостью объявляет о «Проекте 2099: Перенесем Современных Провидцев в Будущее».

Что это такое?

Случалось ли вам мечтать об ужине с Бахом — не с пластинкой Баха, а с живым, дышащим Иоганном Себастьяном? Или вы хотели бы потанцевать с Джинджер Роджерс,[135]побеседовать за чаем о литературе с Танидзаки?[136]

Это невозможно.

Однако благодаря научному прорыву на рубеже XXI века вы сможете пообщаться с великими людьми будущего, и они узнают о прошлом от движителей и сотрясателей нашей эпохи.

Как такое возможно, спросите вы?

Это называется «криоконсервация». Проект 2099 отбирает провидцев нашей эпохи, ключевых лиц из всех областей деятельности, от досуга и спорта до науки и политики, и предоставляет им шанс узреть будущее, в созидании которого они принимали участие.

Как это будет?

Люди, удостоенные статуса Провидцев, вносят материальный вклад в осуществление проекта, и криоконсервация гарантирует им место в будущем. Криоконсервация осуществляется охлаждением тела до — 196 °C непосредственно после смерти, чтобы свести к минимуму повреждение тканей. Тело пропитывается особыми криозащит-ными растворами, сохраняющими клеточную структуру основных органов и препятствующими образованию кристаллов льда, которые могли бы разрушить эту структуру. По завершении процесса пациента помещают в специально оборудованную камеру криоконсервации в нашем суперсовременном Криотории, расположенном в отдаленном районе Хоккайдо, и тщательно следят за ним, пока реанимация не станет технически осуществимой.