«Так-так, это уже что-то», – подумал Джереми.

– И как это сделать?

– Даже не знаю. Ни разу еще не сталкивался с такой ситуацией.

Джереми снова уселся в машину, признавшись себе наконец в том, что волнение овладевало им все больше и больше.

Возможно, последние слова, сказанные им вчера вечером Лекси, теперь открыли ему глаза на нечто большее, и он понял, что не сможет от нее отступиться. Джереми не хотел сдаваться сейчас, когда она была уже так близко.

Он знал, что Нейт будет ждать его звонка, но это вдруг показалось ему не таким уж и важным. Приезд Элвина также перестал его беспокоить. До появления огней оставалось около десяти часов; на быстрой лодке до маяка Гаттераса, вероятно, можно добраться часа за два. Так почему бы ему не съездить туда, поговорить с Лекси и вернуться обратно, чтобы отправиться на кладбище с Элвином? Оставалось только найти лодку.

Разумеется, план мог сорваться, если лодку найти не удастся. Однако и в этом случае Джереми не собирался сдаваться; он готов был, если потребуется, ехать до Бакстона на машине – хотя, конечно, не было никакой гарантии, что Лекси находилась именно там.

Вообще все, что Джереми делал сейчас, казалось настоящим сумасбродством, но ведь в жизни каждого бывают моменты, когда хочется поступать именно так, – и, в конце концов, каждый имеет на это право. Джереми решил, что должен идти до конца – по крайней мере он будет знать, что сделал все возможное.

Когда Дорис намекнула, что он, возможно, никогда больше не увидит Лекси, он понял, что не в состоянии с этим смириться. Конечно, через несколько дней ему придется уехать, но это не означало, что их отношениям суждено так закончиться. Он вполне мог потом приезжать в Бун-Крик, а Лекси – в Нью-Йорк. В общем, они обязательно придумали бы что-нибудь, чтобы быть вместе. Но даже если это невозможно, если она приняла окончательное решение, он хотел услышать это от нее самой. Только тогда он сможет вернуться в Нью-Йорк, зная, что больше ничего нельзя сделать.

Однако, притормозив возле первой же пристани, Джереми понял, что ехал сейчас в Бакстон вовсе не для того, чтобы попрощаться с Лекси и услышать ее слова о том, что между ними ничего не может быть. Он с удивлением осознал, что больше всего ему хотелось выяснить, прав ли был Элвин.

Вторая половина дня была любимым временем суток Лекси. Мягкий зимний свет, в сочетании с суровой красотой пейзажа, делал все вокруг похожим на сон.

Даже полосатый бело-черный маяк казался каким-то призрачным, и, гуляя по берегу, Лекси думала о том, как трудно было морякам и рыбакам миновать этот мыс в те времена, когда маяк еще не был построен. Неглубокие прибрежные воды, изобиловавшие отмелями, были прозваны Атлантическим кладбищем, и на дне покоились сотни затонувших судов.

В этих местах пошел ко дну «Монитор», участвовавший в первом сражении броненосцев во время Гражданской войны.

Здесь же в 1857 году затонул корабль «Центральная Америка», перевозивший калифорнийское золото. Здесь был найден корабль Черной Бороды «Месть королевы Анны», севший на мель в проливе Бофорт-Инлет, а полдюжины немецких подводных лодок, оставшихся на дне со времен Второй мировой войны, были предметом неугасающего интереса аквалангистов.

Каждый раз, когда Лекси с дедом, держа его руку, гуляла по берегу, он рассказывал ей истории о кораблекрушениях, и хотя ей было не очень интересно, а иногда, наоборот, даже немного страшно, спокойный голос деда, размеренная речь завораживали ее, и она, не пытаясь перевести разговор на другую тему, терпеливо слушала о страшных ураганах, коварных прибоях и роковых ошибках, из-за которых корабли попадали в ловушку стихии и оказывались на дне океана. Несмотря на юный возрастает, Лекси чувствовала тогда, что все, о чем дед ей говорил, было для него очень важно: он рассказывал о кораблекрушениях так, будто ему самому довелось пережить в жизни нечто подобное. Много лет спустя она узнала, что во время Второй мировой войны его корабль был подбит торпедой и он чудом остался жив.

Сейчас Лекси с ностальгией вспоминала о прогулках с дедом. Это был их ежедневный ритуал: они всегда выходили на берег вечером, пока Дорис готовила ужин. Днем дед обычно сидел в кресле и читал, нацепив на нос очки, когда же начинало смеркаться, он со вздохом закрывал книгу, откладывал ее в сторону и, поднявшись, спрашивал Лекси, не хочет ли она пойти посмотреть на диких лошадей.

Она обожала эти прогулки и, как только дед звал ее с собой, всегда с радостным нетерпением бросалась к двери. Обычно лошади не подпускали людей близко и убегали, едва заметив, что к ним кто-то приближается, однако в сумерках они становились менее осторожны и к ним можно было подойти достаточно близко. Иногда удавалось даже рассмотреть их клейма и услышать их предупреждающее ржание и фырканье.

Эти лошади происходили от испанских мустангов, появившихся тут в 1523 году. В настоящее время власти заботились об охране животных, которые были такой же характерной частью пейзажа, как олени в Пенсильвании, и благодаря этому популяция диких лошадей стала чрезвычайно многочисленна. Местные жители не обращали на них внимания, но туристов, приезжавших на отдых, они чрезвычайно интересовали. Для Лекси, однако, лошади так и не стали обыденностью, и, глядя на них, она словно возвращалась во времена своего детства, когда будущее казалось прекрасным и радужным.

Дорис позвонила ей сегодня и сообщила, что Джереми заходил в ресторан и спрашивал о ней. Это ничуть не удивило ее. Она знала, что ее исчезновение покажется ему странным и он, возможно, даже захочет ее разыскать, но в то же время она не сомневалась: он быстро откажется от этой затеи. Джереми был одним из тех счастливцев, которые никогда не сомневаются в правильности своих поступков и всегда идут вперед, не оглядываясь назад.

Эвери тоже был таким, и Лекси до сих пор было больно вспоминать о том, с каким равнодушием он относился к ее страданиям. Теперь, оглядываясь назад, она понимала: ей следовало с самого начала более критично смотреть на него, но тогда на ее глазах словно была пелена и она ничего не видела – ни того, как он поглядывал на других женщин, ни того, как чересчур фамильярно обнимал девушек, с которыми его связывали, по его словам, исключительно дружеские отношения. Сначала Лекси верила всему, что он говорил. Старалась верить, когда он клялся, что изменил ей всего раз. Однако со временем верить ему становилось труднее и труднее – в памяти всплывали обрывки забытых разговоров, которым она сначала не придавала никакого значения. Подруга из колледжа однажды рассказала ей, что Эвери видели с их бывшей сокурсницей; а одна из его коллег в разговоре с Лекси как-то обронила, что Эвери слишком часто отлучался с работы неизвестно куда. Ей не хотелось считать себя наивной, но, очевидно, именно такой она и была, и, разочаровавшись в Эвери, она разочаровалась прежде всего в самой себе. Однако тогда она думала, что справится с этим, что ей обязательно встретится другой, более достойный человек… Вскоре рядом появился Мистер Ренессанс, и Лекси снова убедилась, что она ничего не понимает в мужчинах и не может удержать ни одного из них.