Итак, установленная Хлодвигом «Салическая правда» не была чем-то навязываемым обществу извне. Она даже была написана не им, а четырьмя законодателями на трех заседаниях.

Этим законодателям, Визогасту, Салегасту, Арогасту и Видогасту, приходилось иметь дело с обычными проблемами, включающими в себя «споры». Так, «Раздел XVII. О ранах» постановляет:

Кодекс предусматривал наказания за вражду, под которой подразумевались и оскорбления, так что было незаконным обзывать кого-либо лисом или зайцем. Он также регулировал отношения между франками и римлянами, хотя по формулировке законов сразу становится понятно, кто тогда правил бал. Например, «Раздел XIV. О нападениях или грабежах» гласит:

Очевидно, наказание для римлян, ограбивших франков, было более суровым, чем в противоположном случае. Различное отношение к римлянам и франкам говорит о том, что, хотя у франков и имелись законы, они не знали принципа «равенства перед законом», согласно которому все законы и практики применимы ко всем в равной мере. Этот критический аспект законов при Обузданном Левиафане развивался медленно, по мере действия эффекта Красной королевы.

«Салическая правда» не напоминала римские законы. Римские императоры, подобные Августу, не заботились о том, чтобы законы соответствовали распространенным нормам. Не приходило им в голову и объявлять, что законы устанавливают какие-то законодатели или общество. Таким образом, «Салическая правда» в многом ближе к кодификации, регулированию и укреплению существующих норм, попытки чего предпринимал сначала Драконт, а за ним и Солон в Древних Афинах. Но в процессе такого оформления законы также стали предусматривать разрешения конфликтов под присмотром государства. К концу VI века законодательство стало уже более римским, включающим элементы Кодекса Феодосия. «Салическая правда» стала очередным шагом на пути слияния структуры римского государства с нормами и политическими институтами франков.

Значение, которое имела формулировка «Салической правды», в очередной раз становится очевидным, когда мы переносимся во времена Карла Великого, который достиг апогея слияния с римским наследием, короновавшись римским императором в Рождество 800 года. Вместе с тем, когда дело доходило до его отношений со своим народом, Карл Великий не действовал подобно римским императорам. Те же народные собрания, обычаи и ожидания, сдерживавшие правление Хлодвига, обуздывали и владычество Карла Великого. Два королевских эдикта, изданные в Регенсбурге в 789 году, указывают на то, что представители государства злоупотребили своей властью и король получил жалобы от людей на то, что «те не соблюдают их закон». Особенное значение имеет выражение «их закон». Это был закон людей, а не короля, и в королевские обязанности входило поддерживать его. И действительно, «если граф, missus или любой человек сотворил это, то пусть об этом сообщат владыке королю, ибо он в наиболее полной степени желает привести такие дела в порядок». Здесь слово missus обозначает буквально «посланец», то есть представитель короля, связывавший провинции с центральным судом.

А что же насчет свободы? Хотя Хлодвиг и Карл Великий возглавляли государства, вошедшие в коридор, в их империях мы наблюдаем не так уж много признаков свободы. Это были беспокойные времена, когда немногие люди чувствовали какую-то защищенность от насилия. Последователями Хлодвига были воины, и среди франков вообще были широко распространены воинственные нормы. Об этом говорит и дар в виде копья и щита, которые народное собрание вручало юношам, становящимся полноценными гражданами. Франки все еще прочно жили в клетке норм, со своими обычаями, традициями и практиками, жестко ограничивающие экономическую и социальную деятельность – в немалой степени потому, что во франкском обществе существовало много религиозных и культурных табу наряду с четкой социальной иерархией. Все еще было распространено рабство, и люди могли добровольно поступить в услужение или в долговое рабство, подобно тому, как это происходило в африканских обществах, описанных в главе 2, но в отличие от Афин, где такая практика исчезла после реформ Солона. В судебных процедурах для получения показаний регулярно использовались пытки. Широко была распространена месть, как это видно по нашим отрывкам из «Салической правды». Но подойдя к коридору, эти общества вступили на путь, который в итоге должен был все это изменить.

Пока франки пытались объединить Западную Европу, через пролив Ла-Манш от них находилось чрезвычайно раздробленная страна. В Британии распад Западной Римской империи был особенно ощутим. Исчезли такие достижения цивилизации, как деньги, письменность и даже колесо, города стояли покинутыми. Йорк, некогда оживленный римский городской центр, в V веке снова превратился в болото. Археологические свидетельства того периода – окаменелости жуков, обитавших в высокой траве и тростниках; также находятся останки мышей-полевок, водяных полевок, землероек и цикад, занявших покинутый город. И это были не единственные новоселы. С континентальной Европы, в частности из Германии и Южной Скандинавии, на острова прибыли переселенцы-люди, которых историк VIII века Беда Достопочтенный называл «англы, саксы и юты». К тому времени эти народности вместе с остатками римских британцев и других мигрантов, таких как кельты из Ирландии и Шотландии, создали нестабильные, конкурирующие между собой политические образования, напоминанием о которых в настоящее время служат лишь названия некоторых английских графств, таких как Кент. Тем не менее эти образования постепенно объединялись. К 796 году, к моменту смерти короля Мерсии Оффы, их осталось всего четыре: Уэссекс на юге, Восточная Англия на востоке, Мерсия в центре страны и Нортумбрия на севере (см. карту 9).