Ей пришло в голову, что, может, не так уж сложно забыть обо всех неприятностях в супружеской постели. И сейчас она выяснит это достоверно. Он медленно погладил ее по щеке и одновременно прижался губами к губам. Такого поцелуя ей еще не довелось испытать: нежный, потом крепкий, едва ли не жестокий, и снова нежный, наконец такой пламенный, что она побоялась вспыхнуть и разлететься искрами. И удивительнее всего, как быстро она отвечала на каждое прикосновение губ! Теперь, когда она была готова принять его, страхи забылись, а волнения куда-то исчезли. Всей душой и сердцем она ждала неизведанного — ждала и предвкушала.

Медленно, нерешительно ее губы шевельнулись в ответ на поцелуй. Нет, она не осмелилась на большее, просто не сумела с собой совладать в неожиданной потребности изведать его вкус, очертания губ и насколько горяч язык. Невероятно! Чем дольше она целовала его, тем труднее было оторваться.

Милисент сидела, прислонившись спиной к подушкам и прижимая к груди простыню. И сама не поняла, куда девалась простыня и почему ее руки обвивают шею Вулфрика. Да она и не заметила этого, как и того, что он осторожно уложил ее на перину, а сам наклонился над ней. Его длинные волосы щекотали шею Милисент, жаркое дыхание овевало ее лицо, язык лизнул мочку уха. Озноб прошел по спине Милисент, она восторженно ахнула. Он шутливо укусил ее за плечо. Она застонала, услышала ответный стон, ощутила, как напряглось его тело в попытке сдержаться.

В голове не осталось ни единой мысли. Изысканные ощущения потрясли ее, Вулфрик стал центром вселенной. Ласки, поцелуи… нет, это слишком! Теплая ладонь мяла грудь, погладила, рот сомкнулся вокруг напряженного соска, потянул, язык неустанно обводил крошечную изюминку.

Обжигающий жар. И тут его рука легла на ее жаждущее лоно, словно он почувствовал бушующие в ней вихри и пытался утихомирить их. Но в его прикосновении не было ничего успокаивающего, совсем ничего. Буря страсти, которую пробуждали его пальцы и губы, лишала ее сил и разума, мешала дышать, она металась, билась, судорожно выгибалась и все же таяла, растворялась, растекалась в его объятиях…

Ничто не помогало. Он оставался неподвижным. Должно быть, задумал свести ее с ума, хотя сам пылал и сгорал в этом огне. Его прикосновения словно клеймили ее раскаленным тавром, принося, однако, не боль, а сладчайшее наслаждение.

Он продолжал ласкать ее, как по волшебству находя все потаенные местечки, которые могли ослепить ее блаженством. Предвкушение становилось невыносимым, воспоминания об однажды пережитом наслаждении терзали все острее. Ожидание. Желание. Нетерпение. И наконец его пальцы проникли внутрь.

Милисент мгновенно ослабела, едва не теряя сознания. Он осторожно развел ее ноги и опять коснулся ее там. Она снова принялась извиваться, не зная, как объяснить, чего же все-таки хочет. Его язык глубоко погрузился в ямку пупка, оставил влажную дорожку на грудях, шее и нырнул в рот как раз в тот момент, как пальцы продолжали ласкать раскрытые створки перламутрово-розовой раковины.

Милисент прижалась к нему, требуя большего. Он наконец смягчился и привлек к себе ее трепещущее тело. Однако то пульсирующее блаженство, испытанное однажды, не приходило. Она, казалось, стоит на вершине скалы, и каждый раз, когда готовилась взлететь, что-то сковывало ей крылья: Вулфрик замедлял движения, пока ей не хотелось вопить от досады.

Милисент удержалась от крика, но отомстила, заколотив кулачками сначала по его спине, потом по плечу и уже хотела добраться до головы, но Вулфрик вовремя сжал ее запястья и со смешком дал то, чего она так добивалась и… и чего не ожидала.

Он вонзился в нее легко и быстро, несмотря на то что она оказалась тугой и тесной. Зато она давно была готова к его вторжению. Готова настолько, что совсем забыла об ожидаемой боли. Боль пришла, но, как ни удивительно, была столь ничтожной, что лишь немного испугала девушку. И продолжалась всего несколько мгновений. Чувство неудовлетворенности вернулось с новой силой, ибо теперь они были так тесно прижаты друг к другу, что она не могла шевельнуться. Как теперь быть и что делать?

К счастью, Вулфрик знал все…

— Подними ноги и сцепи у меня на поясе, — с трудом выдавил он. — Только не отпускай. Как бы ни была трудна скачка, Мили, не отпускай меня.

— Ни за что, — пообещала она, скорее себе, чем ему.

И когда он начал эту скачку, ее вели не только чувство, но инстинкты и неистовая страсть. Он закрыл ее уста поцелуем, пил влагу ее соблазнительных уст и, бросаясь в пенящееся любовным медом лоно, погружался в сверкающую влагу женственности.

Она все еще содрогалась в экстазе, когда Вулфрик с тихим стоном ворвался в нее еще глубже и мгновенно обмяк, тяжело дыша.

Милисент смутно осознала, что по-прежнему прижимает его к себе, и, хотя не желала отпускать, понимала неизбежность этого. И когда попыталась опустить ноги, он хрипло пробормотал:

— Нет еще…

Милисент улыбнулась. Так он читает ее мысли? Или, подобно ей, пока не хочет расставаться?

Так крепко Милисент не спала вот уже много недель. И проснулась с улыбкой на губах, сама того не заметив, если бы не Вулфрик.

— Должно быть, тебе снились приятные сны.

Какое потрясение — увидеть его в постели, так близко! Она не ожидала, не думала… Какой ужас! И это после того, как она столько тревожилась о первой брачной ночи, о тех запретах, с которыми неминуемо столкнется после свадьбы… и ни разу не сообразила, что отныне ей придется каждое утро просыпаться рядом с Вулфриком!

— Сны? Я ничего не помню. Спала как убитая.

— В таком случае, жена моя, возьму на себя смелость предположить, что причина твоего хорошего настроения — я. Тебе стоило бы увидеть свою улыбку после пробуждения! Она освещала комнату ярче солнечных лучей!

И тут она сообразила: если он подшучивает над ней — значит, доволен, а раз хвастает, следовательно, имеет на это все причины, но все же… И кроме того, только что назвал ее женой.

От всего этого Милисент заалела как маков цвет, что, в свою очередь, вызвало его веселый смех. При этом Вулфрик многозначительно потирал плечо, и Милисент, к собственному ужасу, вспомнила, что в порыве страсти едва не поколотила мужа, и поспешно зарылась головой в подушку. Вулфрик еще громче расхохотался и игриво шлепнул ее по попке.

— Пойдем, нужно избавиться от гостей. Большинство уедут сегодня.

Милисент поспешно села, радуясь, что опасная тема на время забыта.

— И король?

— Да, у него просто нет причин оставаться. Он больше не беспокоил тебя?

Разве у него была такая возможность, если все эти дни невесту ни на миг не оставляли без присмотра?

Но Милисент, вместо того чтобы напомнить об этом, просто покачала головой. Не стоит затевать споры с мужем, особенно после прошлой ночи.

При мысли об этом она снова залилась румянцем, и Вулфрик, заметив это, довольно ухмыльнулся и, подавшись вперед, коснулся губами ее губ.