Из гаража выходит в комбинезоне мама Бена. Она симпатичнее и моложе, чем я думала, – ей лет тридцать, у нее длинные, завязанные сзади темные волосы.

Бен представляет нас, и глаза ее вспыхивают.

– Кайла? Я так рада с тобой познакомиться. – Она ведет нас – меня, Джазза и Эми – в мастерскую, заполненную оборудованием, металлоломом и скульптурами. Показывает почти законченную сову: скрученные металлические петли – когти, гайки – глаза, подшипники вместо глаз, лопасти вентилятора – перья. Выброшенный за ненадобностью металлический мусор превратился в лесное существо, которое выглядит так, словно вот-вот взмахнет крыльями и улетит.

– Как у меня на рисунке, – говорю я и вдруг замечаю, что мой лист пришпилен к стене. Она делает свою сову с моей.

Оставляем Бена дома и уезжаем. Я вижу в окно, как он машет нам и возвращается в гараж.

Спокойная, тихая, легкая, вот такая была у Бена жизнь. И теплые чувства, связывавшие его с матерью и даже с щенком-переростком, бросались в глаза. Без ПБВ, без «пилюль счастья», без выскакивающих из засады сумасшедших.

Без меня.

Вечером ко мне заглядывает Эми – поболтать. Так и знала, что придет.

– Послушай, Кайла. Я вот думала… Может, папа и мама правы.

– Правы? Насчет чего?

– Насчет вас с Беном. Я так понимаю, что вы поспорили из-за чего-то и он почти отключился. Ни он, ни ты справиться с этим не в силах… Может, все-таки рановато? Может, вам не стоит встречаться? По крайней мере пока.

– Дело не в этом! – горячо возражаю я.

– Тогда в чем?

Врать ей я не хочу, а больше сказать нечего, поэтому я просто повторяю:

– Дело не в этом.

– Ладно. Помогать тебе видеться с Беном мы больше не можем, так что отныне решай сама. Спокойной ночи. – Она поднимается и выходит из комнаты.

Себастиан вздрагивает.

– Похоже, котик, остались мы с тобой вдвоем, – говорю я, и он урчит, похоже вполне довольный такой судьбой.

Никаких поцелуев до двадцати одного года.

Ха.

Возражать Эми бесполезно, хотя вывод свой она сделала, основываясь на ошибочном рассуждении. Бену и впрямь будет лучше без меня. Как бы ни было больно, я уйду из его жизни, пока не принесла беду.

На следующее утро прихожу на урок биологии раньше Бена – надо бы сменить место, сесть с кем-то еще. Но вместо мисс Ферн снова приходит Хаттен, а садиться ближе к нему мне не хочется. В общем, иду к задней парте, к Бену.

– Надо поговорить в перерыве, – шепчет он.

– Не могу.

Бен вскидывает брови.

– Почему?

– Занята.

– Это тебе будет интересно. И еще кое-что про мисс Ферн. Встретимся возле библиотеки, ладно?

– Но…

– Тихо, все, – призывает Хаттен. – Надеюсь, вы провели уик-энд так же хорошо, как и я. – Он усмехается, как бы намекая, что все получилось совсем даже наоборот, и кое-кто из девочек хихикает. Наклоняется к передней парте. На нем узкие черные брюки, облегающая тело темная рубашка с расстегнутыми пуговицами. Шелк?

Бен толкает меня в бок.

– Перестань пялиться. – Я вздрагиваю и оглядываю класс. Все девчонки – и даже некоторые мальчишки – не сводят глаз с преподавателя, совершенно им очарованные. Я же просто нервничаю.

– Сегодня мы продолжим изучение мозга, – говорит он, и мне становится еще тревожнее.

Но дальше Хаттен переходит к разбору ошибок в наших прошлых работах. Нам показывают бесконечные слайды, сканы и рисунки мозга – и урок, минута за минутой, движется к концу. Ничего не случается до самого звонка, когда он подмигивает мне.

На этот раз незамеченным знак внимания не остается, и завистливые взгляды дают понять, что меня ждет расплата. Позже.

Любопытство все-таки берет верх. Бен топчется возле библиотеки.

– Ну, что у тебя?

Он смотрит на меня, и по его лицу проходит тень.

– Не здесь. Идем прогуляемся.

Я иду за ним к школьным воротам. Смотрим по сторонам – влево, вправо – и выскальзываем в рощу. Туда, где Феб рисовала свою малиновку, вроде бы давным-давно, а на самом деле совсем недавно. Не прошло еще и трех недель. Идем молча по главной дорожке, потом сворачиваем на тропинку и углубляемся в чащу. Бен по-прежнему ничего не говорит и только мрачнеет и замыкается. Желание поговорить, если оно и было, испарилось.

– Так что там с мисс Ферн? – напоминаю я, не выдержав.

Он вздыхает.

– Ладно, начнем с нее. Я говорил, что мой отец – учитель в начальной школе? Вчера он и еще один преподаватель навещали мисс Ферн, с которой учились в колледже, в больнице.

– И как она?

– Выздоравливает. Множественные переломы: лежит на вытяжке.

– Так она действительно попала в автомобильную аварию, как все говорят? Это был несчастный случай?

– Несчастный – да, но не случай. Ее столкнули с шоссе.

– Лордеры? – шепотом спрашиваю я.

– Нет. – Бен качает головой. – Следствие еще идет.

– Но если не лордеры, кто еще мог сделать такое?

Он пожимает плечами.

– Понятия не имею. Просто подумал, что тебе будет интересно.

– Это все? Мне надо возвращаться…

– Кайла, послушай. Я обещал не предпринимать ничего, не поговорив раньше с тобой. Вот и разговариваю.

– О чем? – спрашиваю я с беспокойством. Что-то не так.

– Вот об этом. – Он закатывает рукав, обнажая «Лево». Яркий металлический браслет с цифрами на зеленом фоне – 7.8. Почему так высоко? Особенно счастливым Бен не выглядит. Он сжимает браслет другой рукой и резко поворачивает. Лицо искажает гримаса боли.

– Остановись! Что ты делаешь!

– Посмотри. – Бен вытягивает руку и поворачивает так, чтобы я увидела браслет. Цифры на зеленом изменились незначительно – 7.6, хотя после такого обращения с прибором уровни должны были бы улететь на дно.

– Не понимаю. Как ты это сделал?

– Принял одну из тех таблеток, что дал Эй-ден, и теперь, что бы ни делал, уровень не опускается. Много чего пробовал, но цифры одни и те же.

– И что?

– Неужели не понимаешь? Связь между «Лево» и мозгом блокируется таблетками. Прибор можно снять и не отключиться. – Лицо его сияет, глаза блестят от возбуждения. Как у больного.

– Ты не знаешь этого наверняка, – возражаю я, но мысли уже бегут в новом направлении. А если он прав? «Лево» считывает эмоции посредством чипа, хирургическим путем имплантированного в мозг. При слишком низком уровне он активирует устройство, которое на короткое время останавливает кровоснабжение мозга и вызывает потерю сознания, отключку; при еще более низком уровне кровоснабжение прекращается перманентно; далее следуют судороги и смерть. А если уровень не меняется?