– Давай я научу тебя на доске кататься… это гораздо проще.

– На кхуй, – прошептал я.

ТРИАТЛОН (от греч. Tri – три и athlon—состязание, борьба), вид непрерывного спортивного троеборья: плавание (в открытом водоеме), велогонка, легкоатлетический кросс. Различают три вида триатлона: большой (3,8 км, 180 км, 42 км); средний (2,5 км, 80 км, 20 км); короткий (1,5 км, 40 км, 10 км). Зародился в США в 1970–х годах. В международной федерации триатлона ИТФ (ITF; основана в 1987 году) св. 50 стран (1993). Официальные чемпионаты мира (с 1988 года), Европы (с 1985 года). В России культивируется с начала 1980–х годов.

Я откинулся к спинке стула, как ушибленный по голове тяжелой битой. Неужели есть люди, которые проделывают это? Сто восемьдесят километров на велосипеде, а потом еще сорок два бегом. И все это после плавания?

До этого я считал, что каждый, кто пробежал марафонскую дистанцию в сорок два километра, уже герой. Александр Матросов, греческий бог и Брэд Питт из фильма «Троя» в одном лице.

Мои мучения казались мне ничтожными и смешными перед подвигом этих людей. Кто мог проделать такое?

Путь длиною в тысячу ли начинается с первого шага. Ну что ж, завтра начнем с короткого. Перед тем как встреча состоится, я сдам сам себе один норматив. Проверю свое сердце на готовность и решительность.

Первую неделю я тренировал переход из одного состояния передвижения в другое. Проплывая метров четыреста, затем проезжая четыре километра до горного серпантина, и там совершал бегом петлю в 2,8 км.

Брат крутил пальцем у виска, затем только подтрунивал ехидным голосом:

«Забудь на день триатлон и купи себе гондон».

«Вот это литератор, какая сила ума, какие икроножные мысли…»

«Одно хорошо в твоем беге – ни на кого не набросишься уже с камнями перед сном…»

– Если будет соревнование по бегу среди молодых писателей – сможешь выиграть первый приз.

– Знал бы ты, как хорошо бегает любимый писатель моей Джульетты.

– Кто? Антон Павлович Чехов?

– Ну, не настолько любимый. Харуки Мураками.

– Что, быстро бегает?

– Очень. И может бегать долго.

– И писать может долго?

– Судя по всему – да! Если человек вынослив – то вынослив во всем.

Не раз Брат делал вид, что порывается бежать в этот день со мной.

Он вставал на старт, делал несколько шагов, а потом семенил на месте. Это один из любимых розыгрышей его детства. Уговорить кого—нибудь побежать наперегонки, а самому с хохотом остаться на старте. Но сейчас это выглядело глупо. Тем более когда это проделывалось неоднократно. Я поворачивался и махал ему рукой.

– Ну, побежали со мной! Ты же собирался стать выносливым!

Бегуна и след простыл. Я махал рукой пустому месту.

Бег давался тяжелее всего. Казалось, что на сердце сидела огромная жаба, не позволяющая ему работать на полную мощность и дышать. Пот превращался в мокрое покрывало, опутывавшее все тело. В паху он создавал ощущение муравейника. Под мышками было ощущение, что их разрезали ножом, засыпали по килограмму соли и зашили опять. Вспомнились слова Брата: не бреются только крестьяне.

Вечером сбрил себе все. Заканчивал тем, что росло на голове. Так разошелся, что удалил даже одну бровь. Затем спохватился – ведь брови хоть как—то мешают поту прямиком попадать в глаза во время бега и езды.

Так что зря я это…

Сбритое место заклеил пластырем. Посмотрим, как это будет выглядеть через месяц – одна бровь молодая, другая старая. «Ох, брови мои, брови…»

Теперь во время плавания я чувствовал себя как Чапаев, переплывающий Урал. Не мог прогнать в себе это чувство. Только у него были проблемы с рукой, а у меня – с бровью.

Ватные ноги – это ерунда.

Теплый шар, который вдруг начинает обволакивать сердце, – это тоже ерунда. Хотя кажется, что ему вредно биться в этом новообразовании организма.

Резь в животе – это вообще фигня.

Гулко раздаются собственные шаги в ушах. Такое ощущение, что их заложило, – пустяки, забудьте.

Самое страшное – когда начинает казаться, будто из зубов выходит жидкость. Или она выходит на самом деле? Все пломбы, которые вам когда—то поставили в зубы, словно превращаются в едкую кислоту и смешиваются со слюной. При этом выплюнуть эту кашу не хватает в первую очередь морально—волевых сил. Я понял, как надо бороться с дистанцией любой длины. Разбить ее на куски. На этапы. И каждому дать свое название.

Первый этап – «вы прислушиваетесь к себе».

По большому счету вам еще по барабану, но интересны новые ощущения, которые возникают при беге.

Второй этап – «самообман контроля».

Тренированный организм справляется с трудностями. Это радостный этап. Вы получаете удовольствие от иллюзии контроля над всем происходящим, от иллюзии, что труднее уже не будет, и вы – просто Рембо.

Третий этап – «что происходит?».

Ваше тело развалилось на куски в считанные мгновения. Стоп! – кричите вы себе. Так дело не пойдет. В этот раз что—то не то. Надо сдаваться. Это нельзя терпеть. Это издевательство над человеком. Здесь, наверное, не тот воздух, температура, пыль и кочки.

Четвертый этап – «паника».

Я сейчас умру. Смерть приходит именно так. Сердце уже остановилось, а в ушах стучит разгоняемая по жилам кровь. Почему я не останавливаюсь, пока живой? Что за долбаная гордость мешает мне спасти самого себя. Какая—то убогая извилина в одном полушарии мозга ставит на карту жизнь остального тела?

Пятый этап – «безразличие».

Кто—то очень похожий на вас прибежал к финишу. Вам интересно время, за которое он это сделал? Нет? Мне тоже. Это Электроник, Элик Громов, сын профессора Громова. А вы, как порядочный Сыроежкин, остались есть грибы на цветочной поляне. Там весело порхали бабочки и жужжали пчелы. Этот маразматик пробежал мимо вас, даже не заме—тив, не поздоровавшись, и еще обдал придорожной пылью. В следующий раз побежишь сразу сам, идиот—человекозаменитель.

Мне кажется, что на подобные этапы можно разложить не только бег, но и фактически любой процесс. Даже трахающийся с азиатками Брат—Которого—У—Меня—Нет наверняка проходит что—то подобное. Если его сексуальные марафоны также разбить на эти этапы, станет понятно, что не так уж он и счастлив. Вы можете себе представить трахающегося Электроника? Разве это хоть чем—то похоже на любовь?

Я понимал, что отомщу своей Джульетте, когда наступит пятый этап. Когда буду уже безразличен. Когда уже фактически прощу.

Это и называется у итальянцев холодной местью? Наверное, да.