– Давайте, мальчонки, – воскликнула она. – Покажите, на что вы способны здесь, в провинции!

Два стражника бросились на меня, поднимая мечи. Возможно, они были неплохими парнями. Их беда состояла в том, что они согласились выполнять не те приказы, и их следовало остановить, пока они не причинили беду кому-нибудь другому.

Я не пытался блокировать ни одного из ударов; сложно отбить два меча, если у тебя только один клинок. Вместо этого я сделал длинный выпад.

Изогнутое лезвие катаны прошло по животам стражников, вспарывая доспехи. Они так и не успели обрушить свои мечи; жгущая боль во внутренностях подсказала им, что пора заканчивать с ремеслом военного.

Трое солдат набросились на Франсуаз. Ни у одного из них не возникло угрызений совести из-за того, что они все вместе напали на одну женщину.

Демонесса вогнала клинок в грудь того из них, что находился посередине. Голубоватая броня, выкованная из прочнейшего ливадиума, не раз спасала жизнь своему обладателю. Об этом говорили следы от глубоких вмятин, видные даже после искусной работы кузнеца. Но на сей раз стражнику предстояло умереть.

Длинный клинок пронзил его, словно деревянная палочка бутерброд. Если слово «красноречие» происходит от названия цвета, то умирающий был очень красноречив, когда из его распахнутого рта хлынул фонтан крови.

Его товарищ высоко занес меч, и у демонессы уже не оставалось времени, чтобы освободить свой клинок и отбить удар. Тогда она развернула тело убитого ею солдата.

Меч стражника отрубил голову умирающему; стуча пластинчатым шлемом, она покатилась по мозаичному полу, и алых ромбов на нем становилось все больше и больше.

Солдат замер на месте, он не мог понять, как так случилось, что он только что добил своего раненого товарища. Мертвое тело навалилось на него, Франсуаз тихо засмеялась и всей тяжестью налегла на рукоятку своего клинка.

Длинная дайкатана наполовину вошла в корпус первого стражника; теперь клинок пробил мертвеца насквозь, и жалящий кончик погрузился в живот второму солдату.

Оба они оказались сколоты вместе. Франсуаз отбросила их прочь, позволяя бойцу барахтаться и захлебываться кровью.

Последний солдат оказался у девушки за спиной.

Не оборачиваясь, она пнула его ногой. Захлебнувшись от боли, воин попытался опустить свой меч на шею демонессы.

Франсуаз плавно уклонилась и перехватила кисть стражника. Она вывернула мужчине руку в плечевом суставе. В тот момент, когда солдат рухнул перед ней на колени, раздался хруст выламываемых костей.

Демонесса позволила воину упасть на пол и вышибла из него дух ударом ногой в висок. Потом подошла к двум стражникам, сколотым ее мечом, уперла сапог в живот верхнего из них и с силой выдернула лезвие.

Нижний из солдат все еще был жив; он широко раскрывал рот и булькал кровью, как рыба.

Демонесса отсекла несчастному голову и обратилась к Гаю Пиктону:

– Вам стоит перечитать королевские законы, претор, пока голова у вас еще присоединена к телу.

– Беднягу Гая Пиктона едва не хватил удар, – сказал я.

Каменные улицы Бармута раскрывались перед нами нитями паутины.

– Вот как, – ответила девушка. – А по-моему, он был даже рад, что так произошло. Мне кажется, он ненавидит наместника.

– Я никогда не видел этого Аргедаса, – заметил я, – но теперь понимаю, отчего простая история с беретами смогла зайти так далеко. Я полагаю, нам стоит отложить визит к Саути и ее суфражисткам. Надо выяснить, отчего королевский наместник решил арестовать нас.

Серая двуколка, покачиваясь, катила по городской мостовой. Дом наместника располагался чуть в отдалении от остальных зданий. Дорога изгибалась, словно праздничная лента, забытая здесь беспечной деревенской красавицей когда-то много веков назад и с тех пор обратившаяся в камень.

Ни одного дома не стояло по пути к особняку Аргедаса, только зеленые волны травы обрамляли путь. Здание венчало собой поднимающийся край горного плато, словно сама природа возносила над городом жилище наместника.

– Представители короля не имеют права жить в замках, – произнес я, указывая на особняк кончиком трости. – Но Аргедасу, очевидно, очень хотелось бы нарушить этот запрет.

Высокое здание было возведено из того же камня, что и остальные городские постройки, но сделано это было, без сомнения, гораздо позже. Тяжелый особняк не носил в себе ни одного признака бьонинской архитектуры. Сам факт, что здание располагалось вне городской черты и над общей высотой Бармута, свидетельствовал о его чужеродности.

Можно было себе представить, каких трудов стоило наместнику Аргедасу найти старую, давно заброшенную каменоломню, обеспечивавшую материалом градостроителей прошлого. Но не возникало сомнений, что вся работа была произведена за счет королевской казны.

Сколько усилий, времени и денег было затрачено на то, чтобы удовлетворить прихоть наместника, в то время как множество насущных проблем оставались без должного внимания.

Двое стражников в голубоватых ливадиумных латах стояли у входа в особняк; я протянул вознице сверкающий соверен, но Франсуаз выхватила монету из моей руки.

– Получите две, когда дождетесь нас, – сказала она.

Возница помешкал, ему очень не нравилось задерживаться возле особняка наместника Аргедаса, но и остаться без денег тоже не хотелось. Что ж, если он все же решит вернуться в Бармут, его будет сопровождать мысль об утраченном соверене.

Человек развернул двуколку и отъехал подальше от входа, на зеленую лужайку.

Я подошел к бронзовым дверям особняка, стражники сомкнули передо мной алебарды.

– Ченселлор Майкл, – произнес я, – и демонесса Франсуаза к наместнику Аргедасу.

Солдаты переглянулись.

– А где капрал Редвиг? – спросил один из них. – И его отряд. Им было приказано привести нас.

– Привести, – сказал Франсуаз. – Как мило.

– Капрал в городской мертвецкой, – сообщил я. – И отряд от него не отстал.

– Да? – удивился стражник. – А что он там делает?

– То же, что и остальные покойники, – ответил я. – Если вы не освободите дорогу, то сами сможете узнать, что именно.

Солдаты снова переглянулись. Они не знали, на что решиться.

– Доложите о нас наместнику, – приказала Франсуаз. Слова девушки вывели солдат из оцепенения.

– Господин Аргедас сказал, что Редвиг получит награду за них двоих, – произнес один из воинов. – Я тоже хочу награду.

– Если Редвиг мертв, мы сами получим деньги, – воскликнул его товарищ.

Он ткнул в нашу сторону лезвием алебарды.