Тонкие девичьи плечи поникли, и бедняжка растерянно опустилась на скамью.

— Тогда мне лучше сразу в реке утопиться, чем побираться и в нищете жить.

— Да, что ты такое удумала?!! — возмутился купец — Разве ж так можно? Ты молодая, здоровая, у тебя вся жизнь еще впереди!

— Брат меня назад все равно не примет, раз приданое свое не сберегла. Им со снохой приживалка не нужна, своих детей пятеро, один меньше другого. А чем шлюхой стать на постоялом дворе, так лучше сразу в петлю. Видно судьба у меня такая горькая…

Несчастная дотронулась до заскорузлой руки купца и нежно погладила ее, прощаясь

— Спасибо, что поговорили со мной и нашли для чужачки доброе слово. Пусть Единый наградит вас за вашу доброту. А мне надеяться больше не на что, и не на кого…

Девушка встала, из-за стола, печально кивнула ему и медленно побрела по проходу между столами. На мгновенье Грону показалось, что это уходит, сгорбившись, его младшенькая — любимица Ранса. И сердце отозвалось такой болью, что аж дыханье перехватило. Нет, если с ней что случится, он себе до конца жизни этого не простит. Так и будут ему снится синие глаза, наполненные слезами, и служить вечным немым укором.

— Эй, подожди… как хоть тебя зовут…?

Девушка замерла и медленно обернулась — …Лотта. Меня зовут Лотта, господин купец.

— Ты вот что Лотта… подожди, милая, с жизнью прощаться. Мой обоз уходит в сторону перевала завтра на рассвете, сумеешь изобразить мою племянницу Рози?

В ответ на его предложение на бледном личике расцвела радостная улыбка…

— Конечно, смогу, спасибо …дядюшка!

Бренне было не привыкать лицедействовать. Она легко угадывала, какие струны в душе человека нужно задеть, чтобы получить от него желаемое. Природное ведьминское чутье и притягательность еще никогда ее не подводили, надо было только правильно выбрать, в какую форму это облечь. В пожилом, почтенном купце сразу угадывался хороший отец, значит давить нужно именно на его жалость и на свою женскую беззащитность, предстать перед ним в образе потерянной, молодой вдовы, остро нуждающейся в отеческой помощи.

Скромное темное платье, умелый грим, приглушивший ее яркую, броскую красоту — и вот уже порядочный человек на все готов, лишь бы спасти бедняжку. Что ж, …человеческую доброту Бренна умела ценить, несмотря на свою ведьминскую сущность. И без награды этот купец не останется. Будет ему от нее благодарность — редкий ведьминский амулет, заговоренный на удачу, который ни за какие деньги не купить. Если не потеряет, то навсегда забудет, что такое неудача и убыток.

Но это все потом, а сначала ей предстоит пройти через горный перевал и не засветиться перед опытными боевыми магами. Там удача Бренне и самой понадобится…

* * *

— …Ты почему им не сказал, что знаешь о подкупе Понтифика, и его обещании закрыть глаза на захват твоих земель? — напустился на меня Лукас стоило мне отойти от места “стрелки” с паладинами.

— А зачем все карты сразу открывать? — пожал я плечами — пусть лукавый старец продолжает думать, что о его мздоимстве никому, кроме Привуса и Меркусов неизвестно. Мне даже интересно, как Готфрид будет назад свои деньги с Понтифика требовать.

— Он может забыть о них! — махнул рукой Учитель — Эта старая сволочь никогда с ними не расстанется. Разрешение он дал, а то, что Меркусы не смогли им воспользоваться, теперь не его печаль.

— Ага… рыбка плывет, назад не отдает — присказка из моего детства прозвучала вполне складно и на местном языке, Лукас рассмеялся, оценив шутку.

Подходя к своему шатру, слышу, как Сван со Стефом обсуждают вполголоса мою скромную персону.

— Видел, каков наш пострел?! Сразу видно — тиссеновская порода.

— Да, уж… не смотри, что молод. Сейчас он и этих тварей с Острова умоет, уж будь уверен! Не позволит им себя в грязи вывалять.

— Так солдаты теперь за него в огонь и в воду. Слышал, некоторые уже не прочь и в армии послужить.

— А чего бы им не остаться? Был бы порядок, а мужику к военной службе привыкнуть не трудно. Войны, похоже, не будет, жалованье солдатам платят без задержки, а воровать в армии теперь никто не осмелится.

— …Сплетничаем? — хлопаю я Стефа по плечу, неожиданно подкрадываясь к нему со спины — А что еще у нас народ говорит?

Охранник запнулся, но быстро пришел в себя, такого хрен чем смутишь.

— Еще, князь, слух прошел, что приграничные крепости восстанавливать скоро будут, многие теперь раздумывают, стоит ли им вообще домой возвращаться.

— А что так…? — удивляюсь я

— Ну, не у всех же дома поля. Здесь много и безземельных крестьян, кому после старших братьев наделов не хватило. Что их дома ждет, кроме поденщины?

Вот еще одна проблема нашего княжества… центральные земли перенаселены, зато на окраинах людей зачастую не хватает, ведь отправиться в неизвестность не многие готовы. Поди, узнай, как там все будет… Можно, конечно, податься и в город, но там ведь гильдии искусственно сдерживают число ремесленников — боятся конкуренции. Да, и самих городов в княжестве не так уж много.

— Крепости восстанавливать точно будем — подтверждаю я — и морской форт рядом с портом строить начнем. Так что работы здесь на всех хватит, и солдаты нам для охраны границы потребуются. Можете порадовать народ хорошими новостями. Осталось только дождаться, когда все незваные гости отсюда уберутся.

Наш разговор прервал сигнал вестника о новом сообщении. Фридрих. Пишет, что дома все в порядке, все живы-здоровы. Вчера он получил сообщение от Понтифика, в котором ему недвусмысленно предложили готовиться к принятию власти и к встрече гостей с Острова — самого мессира Вергелиуса. Дядюшка спрашивает, как это надо понимать?

Пришлось отослать домой краткий отчет о последних событиях. Понтифик-то явно писал Фридриху, еще до недавней смерти Меркуса и остальных предателей. Теперь он об этом знает. И даже попытался заманить меня на Остров. Интересно, что Аполлинариус на этот раз дядюшке напишет — признает, что несколько поторопился?

— Фридрих, не томи уже! — княгиня София бросила гусиное перо назад в чернильницу и в нетерпении прихлопнула ладонью по столешнице бюро. Стопка домовых учетных книг перед ней чуть покосилась, но все же выстояла, не рассыпалась.

Деверь развернул листок вестника, с которым он только что влетел в гостиную, продолжая улыбаться во весь рот

— Замечу, что мой остроумный племянник и на войне не потерял свое чувство юмора, а в краткости изложения ему вообще нет равных! — Фридрих выдержал эффектную паузу и торжественно процитировал самое начало послания Йена — “Пришел. Увидел. Победил.”

— Слава Отцу Небесному…! — княгиня осенила себя знаком Единого и прикрыла глаза, отпуская из сердца напряжение, в котором она пребывала всю последнюю декаду.