— Один рюкзак и спальник придется оставить, — сказал Леха. Он перегрузил свои запасы к Молчуну и сложил вещи таким образом, что при свете костра их легко было принять за туриста на привале. — Мы займем позиции восточнее. Ты устраивайся на том холме, справа, а я буду ближе, слева. Если что, прикрою твой отход, понял?

Следовало его поблагодарить, но Молчун не мог думать ни о чем, кроме того, что через несколько часов ему придется стрелять в людей.

— Да не трясись ты так! Они же тоже боятся. Всем хочется жить. Откроем огонь — они отступят. Надеюсь.

— А если не клюнут? — Молчун кивнул на фигуру возле костра.

— Тогда выиграет тот, у кого хрен тверже! — заржал Леха. — Ты только не торопись. Дождись, пока я начну стрелять. А там уж как пойдет.

Со своего огневого рубежа, глядя поверх прицела карабина, Молчун неплохо видел площадку возле костра. Хотя иногда глаза начинали слезиться, он не сомневался, что сразу заметит, если рядом кто-нибудь появится. Главное — чтобы огонь не потух. Эх, стоило спросить Леху, что делать, если это произойдет. Придется надеяться, что более опытный приятель предусмотрел и такое развитие событий. Молчуну же оставалось четко следовать его инструкциям.

Едва ли прошло больше часа, прежде чем оптимистический настрой начал улетучиваться. Из-за практически неподвижного лежания на холодной земле руки и ноги буквально окоченели. Приходилось постоянно их разминать, стараясь не издавать лишнего шума. А ритмичная пляска огня вводила Молчуна в состояние, похожее на гипнотический транс. Сказывались усталость и голод. Ему мерещилось, что оставленный возле костра куль оживает и двигается — ворочается с бока на бок, словно человек во сне.

Все-таки он ненароком задремал с открытыми глазами и не сразу сообразил, что все началось. В стороне правее и ниже карабин Лехи с грохотом выплюнул сноп огня. Молчун щелкнул затвором и навел прицел на размытые тени. Ходил ли там кто-нибудь на самом деле? Показалось, на самой границе пространства, освещаемого костром, чьи-то пятки с силой упираются в землю, отталкиваясь, уползая в темноту. Молчун, как учили, набрал в легкие воздуха и на выдохе плавно надавил на курок. Приклад ударил в плечо, которое сразу онемело, а уши намертво залепила звонкая тишина. Ослепленный собственным выстрелом, он не видел ничего, кроме пятна костра посреди черноты. Краем глаза он заметил еще одну вспышку справа, чуть дальше, — видимо, Леха сменил позицию. Точно! Нужно двигаться, ведь местоположение раскрыто! Но стоило Молчуну приподняться на корточки, как далеко впереди белыми лепестками расцвели друг за другом несколько выстрелов. Он ничком бросился на землю и услышал, как одна пуля со зловещим свистом прошла где-то высоко над ним, а другая с животным визгом зарылась в грунт. После этого над холмами прокатился преувеличенный эхом треск оружейного залпа. Молчун сполз ниже и сместился в сторону, чтобы выглянуть с бокового склона.

Костер почти потух. Ярко-вишневые угли пульсировали. Глухота внезапно прошла, и издалека донеслись крики на непонятном диком языке. Он поднял карабин. Но в кого стрелять? За спиной зашуршал щебень.

— Можешь опустить оружие, — тихо сказал Леха и одобрительно хлопнул его по плечу. — Еще один готов. Сдается мне, что это был их проводник-разведчик. Так что до утра они вряд ли с места тронутся. А мы пойдем дальше… Эй, парень, ты чего?

Молчун не понял, как очутился на земле. Вроде бы только что стоял, а в следующий миг спина ударяется о жесткую холодную землю, а перед глазами в прорехах облаков вспыхивают звезды. Да что со мной такое? Молчун прислушался к собственным ощущениям, гадая, отчего голова идет кругом и отнялись руки и ноги. Перенервничал? Адреналиновый криз? Когда Леха принялся его ощупывать, у него не нашлось сил, чтобы сопротивляться. Настырные пальцы бегали по нему, словно пара громадных пауков. Молчун застонал от боли, когда они прикоснулись к ребрам с правой стороны. Леха воззрился на ладонь, перемазанную чем-то черным и блестящим, вытер руки о штанину и расстегнул куртку Молчуна. Тот, закусив губу, терпел пульсирующую боль в боку.

— Могло быть и хуже. Легкое не пробито, вроде, вскользь прошло. Но ребра… Надо тугую повязку сделать.

Доверившись Лехе, Молчун, превозмогая дурноту и слабость, подумал, что нужно не забыть поинтересоваться у рецидивиста-каторжанина, где тот научился оказывать первую медицинскую помощь. Да и прочие его навыки давали пищу для размышлений.

Из оторванных и разрезанных вдоль рукавов запасной фуфайки получилась сносная повязка, которая сразу пропиталась кровью, хотя Леха предварительно обработал рану какими-то средствами из армейской аптечки.

— Сам идти сможешь?

Опершись на плечо товарища Молчун попробовал подняться, но ноги тут же подкосились. Леха вздохнул.

— Оставь меня… Иди… Хоть ненадолго задержу их, — выдавил из себя парень.

— Не думаю, что это хорошая идея, — отрезал Леха.

Впервые Молчун испытал чувство благодарности к этому суровому мужику.

* * *

Открыв глаза, он увидел над собой деревянный потолок и удивился. Молчун помнил, что к утру не мог передвигаться даже с помощью Лехи. Каторжанин спрятал его в овраге, а сам пошел искать подручные материалы. Началась лихорадка — Молчун проваливался в беспокойный сон, просыпался, снова засыпал и опять приходил в себя, а товарищ все не возвращался. Он решил, что Леха все-таки решил его бросить, но, к счастью, ошибся. Леха появился, положил раненого на волокушу, связанную из кустарника, а сам впрягся в прилаженные к ней постромки. После этого Молчун вырубился окончательно.

Он приподнял голову. Старая деревенская изба. Потрескивал огонь в печи, вымазанной белой глиной. В красном углу спряталась за паутиной икона. Из мебели — скамья и стол под окном. А еще вонючий матрас, на котором лежал Молчун. Возле двери лежал его рюкзак. Карабин стоял, прислоненный к стене рядом. Через мутные стекла в комнату падал безжизненный пасмурный свет.

Неужели дошли?

Приподнявшись на локтях, он тут же повалился на спину и схватился за бок. Ребра под повязкой жгло огнем. До хрипоты хотелось пить. Молчун провел языком по шершавым губам. Где же Леху носит? Чтобы отвлечься, он стал считать количество бревен, использованных при строительстве избы, и сбился на четвертом десятке. Откуда они бревна-то взяли? За все время после побега с вышки им не попалось ни одного деревца, высотой больше человека.

За окном появилась и исчезла чья-то тень. Молчун сначала дернулся, а потом расслабился, потому что ему все равно было не добраться до карабина. Скрипнула дверь, и в избу с шумом ввалился Леха.

— Проснулся? — он подошел ближе и наклонился. — Болит?

Губы удалось разлепить не сразу.

— Потряхивает. И пить очень хочется.

Леха порылся в рюкзаке и протянул флягу, свинтив крышку. Молчун жадно присосался к горлышку, сделал несколько глотков и закашлялся. Каждый спазм отдавался резью в ребрах.

— Где мы? — спросил он, отдышавшись.