– Это ты сделала? – Изола указала на запутавшиеся в серебристых сетях части тела паучихи.

Единственный глаз Винзор опасно загорелся, и она открыла рот, приготовившись все отрицать:

– Нет, не я…

– Не смей мне лгать, чудовище! – рявкнула Изола.

– Я? – Винзор подлетела к лицу Изолы: черты лица еще больше заострились, уцелевший глаз от бешенства едва не вылезал из орбиты. – Я? Это ты чудовище, Изола Уайльд! Ты ненавидишь меня, и всегда ненавидела! Ты хочешь, чтобы я голодала, а этих мерзких насекомых любишь больше, чем меня! Ты отравила цветы, чтобы я умерла! Ты украла мой глаз и лишила меня красоты, и поэтому я тебя ненавижу!

– Уходи, – велела Изола, силясь сдержать горячие слезы. – Уходи из этого сада и из Авалона, и никогда не возвращайся.

Винзор становилась все зеленее и зеленее, словно расплавленное ядерное топливо в миниатюре, и зеленые вены уродливо вздувались на ее личике. Открыв крошечный клыкастый рот, Винзор запищала:

– НЕНАВИЖУ ТЕБЯ! Неудивительно, что Алехандро бросил тебя здесь на погибель!

Рука Изолы словно сама по себе дернулась вперед и прихлопнула фею. Винзор скорчилась на садовой дорожке, крича от боли и ужаса. Изола подняла ногу в смертоносном армейском ботинке и опустила ее, раздавив фею, как опавший лист.

Вздох, вспышка сожаления.

И неожиданная волна облегчения.

Изола направилась к клумбе: надо было разыскать Зайчика.

После первого раза стало намного легче. Зайчику хватало немногого – то крохотная рука, то кукольная ножка. Изола старалась выбирать все блестящие волосы и снимать с тел одежду из листьев и лепестков цветов. Зайчик жаловался, когда животики фей были полны цветов или нектара. Создание, обожающее конфеты, презирало естественную сладость.

– Фей сложно ловить, – пояснил он, чавкая. – Моя рад, что Солаваль ловит их для меня.

– Они всегда здесь вертелись, – пробормотала Изола, роясь в саду, чтобы приманить в него побольше добычи.

– Уже нет, – покачал головой Зайчик. – Дочка лесной ведьмы Флори ловит их и ест.

Но фей было недостаточно.

– Потом было бы здорово попробовать единорога. Проще всего убить жеребенка, – добавил он. – Его легко изловить. С его волшебным мясом моя станет сильным, чтобы тебя охранять!

Изола нагнулась, чтобы вытащить у него изо рта обрывки крылышек феи – жуткие объедки последней трапезы.

– Я уже говорила, что единорогов убивать не стану. В особенности малыша.

– Дурочка убила Винзор, – лукаво ввернул Зайчик. – Дурочка может убить все, что угодно.

У Изолы свело желудок.

– Но ты слишком мало ешь. Мясо пропадет впустую.

– Да, сразу всего я не съем, – согласился горгуль и высунул язык. – Придется закопать его и время от времени отъедать по кусочку. Недели и недели вкусного волшебного нежного мяса.

* * *

Изола уже выбрала следующую жертву. В ее музыкальной шкатулке лежала зажигалка, которую она как-то стащила у Джеймса, пытаясь отучить его от курения. Изола разожгла огонь в камине и принялась ждать. Вскоре она услышала клацанье когтей и увидела, как из трубы сыплется сажа. Похожий на ящерицу дракон сполз в камин, с любопытством принюхиваясь и облизываясь. Ярко-красная шкура, золотистые когти, сам размером с собаку.

Поймав его за чешуйчатую шею, Изола вытащила дракона из трубы и воткнула осколок стекла прямо между темными самоцветами его глаз. Дракон разорвался, как тряпичная кукла, и из зияющей раны на пол посыпались драгоценные камни.

Зайчик радостно запрыгал, когда Изола притащила ему тушу дракона. Она не хотела оставлять себе драгоценности – несомненно, выкуп за какую-то несчастную похищенную принцессу, – и поэтому зарыла их на месте, где раньше росла слива, в надежде, что однажды там вырастет дерево с бриллиантовыми косточками в плодах.

Наверху Изола нашла горгуля, играющего с золотыми когтями дракона. Подкрепившись живительным мясом волшебного создания, он снова довольно трескал сладости. Изола выполнила свою часть сделки и теперь надеялась, что Зайчик выполнит свою.

– Я одержима. Как ты и говорил, – прошептала она и постучала пальцами по холодному стальному пруту, заменившему ей ребро.

– Ага. Привидешка-Флори берет над тобой верх, – кивнул горгуль. – Она въедается в тебя все глубже и глубже, и скоро не останется никакой Солаваль – только девочка-призрак во плоти.

Изола присела и усадила горгуля к себе на колени.

– Как мне с этим покончить?

– Медленно, – вздохнул Зайчик и ласково куснул кончик ее пальца. Раньше она никогда не видела в нем сочувствия. Интересно, насколько испуганной она выглядит? А может, все дело во вкусном угощении. – Зайчик поможет. Зайчик пойдет наверх! – добавил он, приподнимаясь на задних лапках. – Высоко-высоко, как каменные горгульи в церкви, да-да!

«Седьмая принцесса»: отрывок

– Седьмая принцесса проснулась в пещере, слабая, исхудавшая, но живая. Она услышала в песне ветра голоса братьев и сначала подумала, что видит сон, пока зов не раздался снова с вершины горы. Принцесса вышла из пещеры – решимость придавала ей сил – и, тяжело дыша, полезла на гору. Братья не позволяли ей остановиться, и она добралась до вершины, где лежал, свернувшись калачиком, последний дракон. Он спал в окружении сладостей, драгоценностей, длинных прядей светлых волос и собранных в кучи костей шести принцев.

Изола испуганно спрятала лицо в ладони, но мама продолжила:

– Некоторые кости были обуглены дочерна. Драконы, очевидно, закатывали пир. Тихо, чтобы не разбудить дракона, плачущая седьмая принцесса подобрала с земли камень и отрезала свои золотистые волосы, чтобы связать самые острые кости в длинный меч размером почти с себя.

Изола встала на час раньше обычного – все равно почти не спала – и провела этот лишний час перед волшебным зеркалом. Оно уже почти не разговаривало, только из последних сил писало короткие слова на мертвых языках. Связно оно произносило лишь пару фраз: «НЕ ХОДИ В ЛЕС», «НЕ ДОВЕРЯЙ ДЕТЯМ НИМУЭ» – справедливые предупреждения, высказанные, увы, слишком поздно.

Битый час Изола провозилась с прической, уложив волосы с помощью лака и щетки в большую светлую клетку, похожую на пустой улей. Показалась Зайчику, который важно восседал на трюмо.

– Как тебе?

Горгуль хрюкнул, и Изола усадила его в самодельное гнездо. Почувствовала, как его теплое тельце шевелится, устраиваясь поудобнее, и, к своему удивлению, поняла, что его близость успокаивает.

– Викторианские девочки сажали моя в чепчики, – пожаловался он. – Там было просторно.

– А мальчики куда тебя девали? – спросила Изола, укладывая волосы так, чтобы клетка замкнулась вокруг постояльца.