Чернота внезапно расширилась, задышала, и луч фонарика – его держал Майк – прорезал пустое пространство станции. Крепкие руки подхватили Саманту и втянули на платформу. Золотоглазка. Рядом Люцио подсадил Красавку и запрыгнул сам. Его мантия из крысиных или чьих-то еще шкурок окончательно запачкалась и промокла, и он отряхнулся почти собачьим движением, как и выскочивший из воды грифон.

А потом началось самое страшное. Вода прибывала. Они все, оскальзываясь, побежали к лестнице, но лестница оказалась перекрыта железной заслонкой. Люцио заколотил в нее ногами, грифон яростно и бесполезно ударился всем телом. Не пробив, заскулил, заскреб железо когтями. Вода прибывала, заливая платформу. А потом появились медузы.

Они вплыли одновременно из правого и левого туннеля – сверкающее факельное шествие, только не огненно-алое, а голубое, зеленое, розоватое. Их фосфоресцирующие круги, ленты и полосы прорезали черную толщу воды. На потолке заплясали колышущиеся блики. И стало так красиво, что Саманта совсем перестала бояться, – ей даже захотелось умереть в такой красоте, как в подводном дворце глубинного бога.

Над Лондоном вставала огромная кроваво-красная луна. Поначалу ее лучи коснулись башен Сити и Канари-Уорф, засветив розоватые блики в каналах и стеклах. Затем обрисовался Биг-Бен, как древний менгир, поставленный на страже у реки. Рядом с ним всплыла зубчатая тень Вестминстерского аббатства, а чуть поодаль обрисовалась массивная туша собора Святого Павла. Не остановившись на этом, лунный свет накрыл Букингемский дворец и длинную стрелу Пэлл Мэлл, заплясал на прудах Грин-парка, обрисовал усыпанные гравием дрожки, ракитник и купы кустов. Прожектора, полосовавшие небо над городом, попытались заглушить это царственное сияние, но бесславно проиграли луне. Она уже самодержавно расчертила Оксфорд-стрит, набросила покрывало на треугольник Пикадилли-сёркуса и зажгла ухмылки львов на Трафальгарской площади, а затем покатилась все дальше, через китайские ресторанчики Сохо, через Уайтчепел, все еще помнивший звук шагов Потрошителя, над безмолвными кубами бывшей галереи Тейт, над стрельчатыми арками Кингс-Кросс, на север, на юг, на восток и на запад.

Сиби, конечно, не знала, как называются все эти дома, улицы и парки, но видела лунную иллюминацию просто отлично, потому что Шелкопряд поднял ее в небо, высоко-высоко. Сиби не очень понимала, как Шелкопряду, похожему на огромную бабочку с бархатисто-черными крыльями со звездным узором, удалось пробиться сквозь потолок подземки, землю и асфальт, но, наверное, удалось – иначе как бы она все увидела? Увидела, как лунное сияние заливает город, и в это буйство света вливается новая волна, идущая с востока по реке – отчего-то против течения. Волна рассыпалась искристой пеной, выплеснув на берег сотни светозарных и черных существ. Будь здесь Элджи, он бы с легкостью признал в существах Малых Богов. С той высоты, куда Шелкопряд занес Сиби, не чувствовалась вонь и не слышался скрежет, виден был лишь свет и мозаика странных, вычурных, покрытых хитином тел, расползавшихся по улицам. Их панцири обрамляло фосфорическое мерцание, на спинах мерцали розовые и голубые полипы – и за те минуты, которые потребовались волне, чтобы затопить станцию «Эмбанкмент», шоссе и уходящие от реки улицы, город превратился в подводное царство. До Сиби не долетали ни крики, ни вой сирен, ни выстрелы – только колыхание огней, только пиршество красок, доселе доступное лишь любителям плавания с аквалангом.

Потом Шелкопряд метнулся на северо-запад, мимо Пикадилли и Оксфорд-сёркуса, мимо Паддингтонского вокзала и вдоль линии Метрополитэн, вплоть до конечной станции ветки, лежавшей уже не в Лондоне, а в глубоком Застенке. По странному стечению обстоятельств, или шутке судьбы, или из-за бесконечного самолюбия генерала Грегори Амершама именно на этой станции, тоже называвшейся «Амершам», находились центральные казармы спецчастей, или, проще, андроидов. Этого Сиби, конечно, знать не могла, она лишь отметила, что длинные бараки, огороженные высоким забором с колючей проволокой и вышками, чем-то похожи на поселок Майка и Мартина в лесу. Здесь тоже взвыли сирены – но еще до сирен и до того, как Шелкопряд занес Сиби так высоко в лондонское небо, в лагерь проник посторонний. Точнее, неверно было бы сказать «проник». Если бы Сиби заглянула в караулку, то могла бы увидеть, как пришелец перекинулся парой слов с часовыми и предъявил им какие-то документы. Документы свидетельствовали, что в казармы явился возвращающийся с задания офицер Рой Батти. Любой человек, знакомый с Роем Батти, так бы и решил, но часовые были андроидами и мгновенно заметили, что модификация не соответствует обозначенной в удостоверении. По замыслу, тут им следовало прогнать чужака через проверку генкода и поднять тревогу – однако дежурные почему-то не сделали этого, и сомнительный андроид беспрепятственно прошел на базу. С ним был белый канивр, похожий в темноте на тощего опасного призрака.

К тому времени, когда луна уже проделала половину пути по небу, а световая клякса расползлась по всему Центральному Лондону, от Грин-парка до Олдгейта, и колокола Святого Павла, Святого Мартина, Святой Маргариты и десятка других храмов присоединили свой голос к истошному вою сирен, четыре полка андроидов выстроились на плацу ровными прямоугольниками. Лунный свет, яркий, как свет прожекторов, розоватыми отблесками ложился на одинаковые лица. Сиби, как раз пролетавшей над базой, строй андроидов показался странной цветочной грядкой. Четыре купы бледных цветов, запрокинувших венчики к луне.

Офицеры-люди прокричали приказы. Их повторили субалтерн-офицеры – андроиды. Но полки отчего-то не двинулись. Ветер вяло трепал повисшее на флагштоке знамя. Офицеры вновь пролаяли приказы. И тут над толпой взвился крик: «Мы свободны! Мы обладаем собственной волей! Мы можем не подчиняться!»

Пулеметы на вышках зашарили тупыми рылами, пытаясь нащупать кричавшего, но в эту секунду тот же крик вырвался из тысячи глоток – тысяча криков, прозвучавших так синхронно, что слились в один. От этого титанического голоса задребезжали стекла в казармах, качнулся забор и, казалось, дрогнуло само небо:

МЫ СВОБОДНЫ! МЫ ОБЛАДАЕМ

СОБСТВЕННОЙ ВОЛЕЙ! МЫ МОЖЕМ

НЕ ПОДЧИНЯТЬСЯ!

Пулеметы грянули, тоже в унисон, кося ряды бледных лиц-цветов. По земле расплескалась кровь, черная в свете луны. Ровные прямоугольники не шелохнулись, хотя пулеметы прогрызали в них раны и длинные скважины.

МЫ СВОБОДНЫ! МЫ ОБЛАДАЕМ

СОБСТВЕННОЙ ВОЛЕЙ! МЫ МОЖЕМ

НЕ ПОДЧИНЯТЬСЯ!

Сиби показалось, что среди сотен одинаковых лиц она видит одно не совсем одинаковое, знакомое. И куртка на нем была другая, и винтовки не было. Андроид со знакомым лицом стоял в первом ряду. Пули, уносившие жизнь его товарищей справа и слева, пару секунд были к нему милосердны – но лишь только Сиби захотела радостно покричать его имя, как на лбу солдата расцвел черный цветок, и он начал молча заваливаться назад. Белый канивр рядом с ним взвыл, дико и скорбно. Кажется, это послужило сигналом, потому что серые прямоугольники мгновенно рассыпались, и лазерные лучи комби-винтовок заплясали над плацем и вышками. Люди-командиры закричали и умерли. Еще несколько мгновений – и, сорвав с петель ворота, серая волна хлынула в город, стремительно катясь к югу и там сливаясь с черной волной.