– Вы потом найдете нас? – сказала она, глядя на жухлые кленовые пятерни под ногами. – Потом, когда завершите свою… миссию.

– Я непременно найду вас, Саманта Морган, когда завершу свою миссию, – торжественно заявил андроид.

Она вскинула голову, ожидая увидеть насмешку в его глазах, – но Мартин, развернувшись, уже шагал прочь, и канивр белым призраком трусил рядом с ним.

Сэми вздохнула, закусила губу и полезла в шахту.

Спайдер не отвечал, потому что его все-таки засекли. Как раз, когда Люцио, стоя посреди кленового сквера, пытался снова набрать его код, в камеру ворвались люди в черной форме. Спайдер растянул губы в улыбке. Смешно. Он не смог бы и курицу задавить, а эсбэбэшники пришли арестовывать его при оружии и в боевых шлемах с воздушными фильтрами. Нет, правда смешно.

– Отключитесь от сети, – пролаял один, наверное, командир, наставив на него ЭМ-шокер.

Эти дебилы, наверное, никогда прежде не арестовывали вебберов, иначе сами давно отрубили бы сеть и вообще электричество. Ах да. Тогда бы сдохла система жизнеобеспечения – он ведь замкнул все на один контур, когда родаки пригрозили отключением от второго уровня. А он, видать, понадобился людям в черном живым. Что ж, тем лучше…

– Повторяю, отключитесь от сети, или мы применим болевое воздействие.

Ага, напугали ежа голой жопой. Внутренне хихикая, он врубил прямую трансляцию со зрительной коры на свой YouTube-канал, и теперь весь веб наслаждался спектаклем.

– Если хотите что-то сказать зрителям, пожалуйста, говорите в микрофон, – прохрипел он, стараясь как можно отчетливей выговаривать слова и представляя, как выпучиваются глаза оперативника под шлемом.

А затем, через церебро, отрубил электричество. И, чтобы уж наверняка, автономный водитель сердечного ритма. И еще успел выдавить на последнем вдохе искусственных легких: «Смерть оСоББистам!» – прежде чем навсегда уйти на второй уровень.

Саманта шла, еле переставляя ноги от усталости. Она едва замечала, как ржавые скобы обдирают пальцы, как болят плечи, как луч фонарика пляшет по стенам шахты. Потом были две серые гермодвери, открывавшиеся поворотными колесами, за ними какой-то зал с древним оборудованием – белое пятно света выхватывало шкафы, переключатели, пульты – за этим еще одна дверь, на сей раз просто запертая на замок, – ее вырвал из стены грифон – и, наконец, кабина диспетчера и платформа. И пути, маслянисто блестящие, уводящие в черную пасть туннеля.

Здесь было одновременно душно и холодно, и затхлый воздух пах плесенью. Вогнутые стены с обрывками постеров расписаны слоями граффити. Саманта устало отметила картинки из недавнего прошлого: скалящиеся звери, пауки, кресты, лозунги «La Mort to Immortals!», «Апокалипсис сейчас», огромная, на половину платформы, морда зомби с темными потеками глаз. Под ногами валялись бутылки, свертки, кучи тряпья, – видимо, когда-то тут жили или, по крайней мере, отсиживались во время облав. Здесь хорошо было играть в постапокалипсис и плохо переживать его. Люцио велел Саманте посветить на стену, чтобы определить направление, – дико и нелепо смотрелся на этой изрисованной стене аккуратный перечень станций и красный круг с синим прямоугольником в центре.

Они спустились с платформы в туннели и пошли дальше. Луч фонарика терялся вдалеке. Глаза подростков и их химер сверкали зеленью, отражая свет. Звук шагов почти мгновенно глох под низким сводом, черными змеями тянулись кабели. Временами ботинки с плеском ступали в лужу. Саманта попыталась представить, что может водиться в здешней воде, но быстро отказалась от этой затеи. Усталость стискивала ее все сильнее, сжимала свинцовыми кольцами. Это был очень длинный день – от падения в море и до этого туннеля, а перед ним еще длинные дни. Когда ее и детей захватили в плен? Позавчера? Три дня назад? Когда она покинула островную хижину? События путались, сознание подергивалось тонкой непрозрачной пленкой. И, как всегда, в минуту смертельной усталости и отчаяния она услышала его голос:

«Ну, и как тебе нравится мой Сад, Саманта?»

«Какой Сад?» – опустошенно подумала она.

«Разумеется, Сад Эдемский. Сад, где люди и животные добра и зла не разумеют, как в первый день творения».

«О чем ты говоришь, Алекс? Об этих детях? – Она почувствовала нарастающую злость, и это придало ей силы. – Ошибаешься. Ошибаешься, Алекс. Может быть, они и невинны, как звери, но вот добро и зло разумеют отлично. Они бросились защищать мирных жителей от тех солдат, рискуя собой. Они помогают мне. Они люди, Алекс, – как бы тебе ни хотелось убедить меня в обратном».

«Хорошо. Люди, – согласился Алекс с неожиданной покладистостью, и Саманта внутренне усмехнулась – настоящий, живой Алекс никогда не поддался бы так быстро. – А как насчет этого?»

Саманту будто что-то толкнуло. Она споткнулась, луч фонаря метнулся влево и вверх, высветив прилипший к стене огромный беловатый кокон. И тут же раздался пронзительный женский визг. После секундного смятения Саманта поняла, что визжит Золотоглазка, а ее стрекоза суматошно мечется по туннелю, колотясь о стены и треща крыльями. Женщина отшатнулась. Что могло напугать эту девушку, голышом бегающую по зимним холмам и умеющую убивать так же легко, как пить или дышать?

Сиби очень понравился спуск в глубокую темную нору – это было совсем как дома, когда она жила с сестренками и Старым и беспокоилась только о том, чтобы ее Композиция была красивей и правильней остальных. Внутри нора была, конечно, просторней, но устроена почти так же. Только в Зале Обновления вместо сестренок, застывших в Долгом Танце, были дурацкие картинки. Но что требовать с наземников? Удивительно уже то, что они сумели прорыть такую большую нору, не обрушив свод. Наверное, они использовали особенных огромных кротов. Сиби живо представила себе этого крота и подумала, что неплохо будет наткнуться на него в туннеле, и принялась гадать, кто кого заборет – грифон крота или крот грифона.

Все эти интересные и веселые мысли были прерваны диким визгом. Сиби подскочила и уставилась туда, где прыгающий по стене луч высветил большую куколку. Ничего пугающего в куколке Сиби не обнаружила, а, наоборот, сочла ее очень уместной. Значит, для рытья нор использовали не кротов, а здоровенных гусениц, питающихся землей, как дождевые червяки. А потом, наверное, эти червяки закукливаются, и из них вылупляются огромные мотыльки. Или стрекозы, вроде той, что у Золотоглазки, – хотя личинки стрекоз живут в воде. Но, может, нору затапливает водой по весне, как иногда случалось с норками сестренок? Как только цвергская девчонка подумала об этом, она поняла, что стоит в холодной и мокрой луже – и уровень воды в этой луже, кажется, повышался.

– Это Шелкопряд! – вопила Золотоглазка. – Шелкопряд!

– Успокойся, дура, – рявкнул Люцио.

– Это мерзость, мерзость! Уберите! Убейте его!

Саманта недоуменно оглянулась на Люцио, но объяснила происходящее ей Красавка.