— Да, — задумчиво сказала Ника. — Пожалуй, ты прав.

— Я должен уйти, — твердо сказал Андрей. — Рано или поздно люди Костырина придут к тебе. И если они найдут меня здесь, они тебе этого не простят.

Ника презрительно фыркнула:

— Да что они мне сделают?

Однако Андрей был настроен серьезно.

— Все что угодно, — сказал он. — Они могут тебя избить, изнасиловать и даже убить.

Ника неуверенно усмехнулась:

— Ты преувеличиваешь.

Тогда Андрей повернулся и посмотрел на нее пристальным, остановившимся взглядом.

— Они убили мою девушку, — глухо проговорил он. — Или ты забыла об этом?

Ника отвела глаза:

— Прости.

Андрей отвернулся, взъерошил ладонью ежик волос и сказал:

— Ладно, Ника. Схожу в душ, попью кофе и уматываю отсюда.

— Ты уже придумал, куда пойдешь?

— Да. Но сначала мне нужно кое-кому позвонить.

Он откинул одеяло и встал с кровати.

Напор был слабый, но горячая вода, слава богу, была. Помывшись, Андрей сполоснулся ледяной водой, выключил кран и растерся докрасна большим махровым полотенцем. Одевшись, он уже собрался выйти из ванной, как вдруг ему показалось, что он услышал какие-то звуки, доносившиеся из прихожей. Андрей прижался ухом к двери, но ничего не услышал. Видимо, Ника вышла на кухню.

«Если ты и дальше будешь таким нервным, ты сойдешь с ума», — сказал себе Андрей и взялся за ручку двери.

Когда Андрей ушел в ванную, Ника тоже встала с кровати, надела халатик и направилась к бару. Ей чертовски захотелось выпить. И не какого-нибудь вина, а чего-нибудь покрепче, чего-нибудь, что сразу затуманит разум и сделает жизнь не такой страшной и неправильной.

В баре она нашла початую бутылку виски. Сначала хотела хлебнуть прямо из бутылки, но подумала, что это будет совсем уж свинством. Бокал был пыльный, но идти на кухню и мыть его не хотелось.

— Плевать, — сказала себе Ника и плеснула виски в пыльный бокал.

Горячая волна пробежала по горлу и слегка обожгла пустой желудок. Ника поморщилась, но пересилила себя и сделала еще один глоток.

Она налила еще. И снова выпила — все, до дна. Голова слегка закружилась. Захотелось курить. Ника прислушалась к шуму льющейся воды, доносившемуся из ванной, и грустно улыбнулась. Ей не хотелось, чтобы Андрей уезжал. Последние несколько дней стали самым лучшим временем в ее жизни. Где бы Ника ни находилась, она постоянно думала о том, что дома ее ждет любимый человек, сильный и в то же время беззащитный. Настолько беззащитный, что просто пропадет без нее. И Ника спешила домой — как на крыльях летела!

Самое удивительное, что, когда Андрей только появился не ее пороге — пьяный, в грязной одежде, с шальными, перепуганными глазами, он ей совсем не понравился. До этого она думала о нем. О его словах, о звонке Костырина и о том, почему же она все-таки не сказала Костырину правду. Действительно, почему? Почему она стала выгораживать Андрея? Ведь на самом деле в тот момент Ника не чувствовала ничего, что хотя бы отдаленно было похоже на любовь. Андрей ей понравился, но и только. Так что же случилось? Может быть, она почувствовала, что у нее и Андрея есть какое-то общее будущее? Да нет, не почувствовала. Тогда почему?

В сотый раз Ника спрашивала себя об этом и в сотый раз не могла найти ответ.

Настоящую нежность она почувствовала к Андрею только на второй день, когда увидела его спящим на диване с запрокинутой назад головой и по-детски открытым ртом. Было в этой позе что-то настолько беззащитное, что Ника умилилась. А когда Андрей проснулся, он посмотрел на нее с такой виноватой и беспомощной улыбкой, что сердце ее окончательно растаяло. Вот тогда она и поняла, что Андрей действительно ей небезразличен. А потом поняла, что по-настоящему влюбилась в него.

Наполнив бокал наполовину, Ника повернула кресло к окну, села в него, подобрав ноги, и стала смотреть в окно, потягивая виски маленькими глотками. Задумавшись, она не услышала, как в прихожей тихо скрипнула дверь. Не услышала Ника и мягких, приглушенных ковром шагов у себя за спиной. И лишь когда тяжелая рука легла ей на плечо, она встрепенулась и вскинула голову, однако вскрикнуть не успела. Широкая, пахнущая табаком ладонь больно зажала ей рот.

Бокал выпал из ее пальцев и с глухим стуком упал на пол.

Ника вцепилась пальцами в ладонь, зажавшую ей рот. Но в этот момент вторая рука схватила ее за горло, а тихий голос проговорил прямо ей в ухо, обдавая ухо и щеку жарким, вонючим дыханием:

— Тише, сучка. Будешь орать — шею сломаю. Поняла? Если поняла, кивни.

Ника вновь попробовала вырваться, но железные пальцы так больно сдавили ей горло, что она послушно закивала.

Мокрый, горячий язык прошелся по ее щеке. Ника замерла, зажмурив глаза от ужаса и отвращения.

— Хорошая девочка, — похвалил голос. — Вякнешь хоть слово — и ты труп.

За спиной у Ники скрипнула половица.

— Что за…

Раздался звук мощного, звонкого удара, и пальцы насильника ослабли. Ника скинула вонючую ладонь со своего лица и вскочила на ноги. Это был Бутов. Он стоял прямо за креслом, уставившись на Нику. Рот его был приоткрыт, и на в правом углу губ поблескивала слюна.

Не понимая еще, что происходит, Ника в ужасе сделала шаг назад. И тут она увидела, как из-под кепки Бутова стекла тонкая красная струйка. В то же мгновение Бутов покачнулся и упал грудью на спинку кресла. За его спиной стоял Андрей.

Бутов захрипел, пытаясь что-то сказать, но Андрей ударил еще раз. Бутылка виски описала дугу и, глухо цокнув, опустилась на макушку Бутова. На этот раз. бутылка разбилась.

Ника медленно села на пол, закрыла лицо ладонями и зарыдала.

Андрей подошел к ней, опустился рядом и, обняв за плечи, принялся утешать:

— Ну что ты? Ну перестань. Все уже позади.

Ника затрясла головой и зарыдала еще громче.

Андрей поморщился. Он терпеть не мог плачущих женщин и всегда терялся в их присутствии.

— Ника, слышишь меня? Все в порядке. Опасности больше нет.

Но она продолжала рыдать и, похоже, была не в себе. Тогда Андрей взял ее за острые плечи и встряхнул. Ника убрала руки от лица и посмотрела на Андрея красными, заплаканными глазами. Потом разлепила губы и, всхлипнув, спросила:

— Он… Он мертв?

— Не думаю, — ответил Андрей. — У него голова — сплошная кость. Такую и пулей не пробьешь.

Ника еще какое-то время смотрела на Андрея, словно смысл его слов не доходил до нее, затем перевела испуганный взгляд на громоздящегося на полу горой тряпья Бутова.

— А он… — она снова всхлипнула: —…не встанет?