Ника положила трубку на рычаг и снова забралась под одеяло. Андрей обнял ее рукой и поцеловал в теплую щеку. Затем посмотрел в окно на яркое весеннее солнце и спросил:

— Кто это был?

— Маринка, — ответила Ника, еще теснее прижимаясь к нему.

— Что ей нужно?

— Спрашивала, можно ли сегодня вечером организовать у меня вечеринку.

Андрей озабоченно нахмурился, затем протянул руку и взял с тумбочки сигареты. Пока он закуривал, Ника с улыбкой рассматривала его лицо.

— Ты чего? — спросил Андрей, покосившись.

— Ничего. Любуюсь! — Ника выпросталась из-под одеяла и, жмурясь в окно, сладко потянулась.

Андрей помахал рукой, отгоняя от лица дым, и сказал:

— Мне нужно уходить. Так больше не может продолжаться.

Выражение неземного блаженства покинуло заспанное личико Ники.

— Почему? — почти испуганно спросила она. — Почему ты хочешь уйти? Разве тебе здесь плохо?

— Нет. Мне у тебя хорошо. Даже слишком хорошо. Но я больше не могу у тебя оставаться. Пока я здесь — ты тоже в опасности.

— Глупости, — звонким упрямым голосом сказала Ника. — Никто никогда не догадается, что ты здесь!

— Ты уже в третий раз отказываешь Маринке. Она может что-то заподозрить. Она ведь, кажется, навещает в больнице Костырина?

Ника грустно вздохнула.

— Да, навещает. Кажется, она влюблена в него как кошка.

— Если Марина расскажет ему, что ты не пускаешь ее к себе в квартиру, он сразу обо всем догадается. Его псы рыщут по всему Питеру, разыскивая меня.

Бровки Ники вновь упрямо сошлись на переносице.

— Не догадается, — сказала она. — Он никогда не догадается.

— Мне бы твою уверенность, — усмехнулся Андрей, пуская дым.

Несколько секунд Ника молчала. Потом сжала пальцами края одеяла и тихо сказала:

— Андрей, я должна тебе что-то сказать… Что-то важное.

— Важное? — Он стряхнул пепел в блюдце, стоящее на тумбочке. — Ну, давай. Рассказывай. Я уже заинтригован.

— Та встреча в баре… — Пальцы Ники, сжимающие одеяло, слегка побледнели. — Это все было не случайно.

— То есть? — поднял брови Андрей.

— Я давно знакома с Костыриным. Когда-то мы были вместе.

Андрей уставился на Нику с открытым от удивления ртом. Затем слегка тряхнул головой и глуховато произнес:

— Вот как.

— Да. — Она порывисто обняла его, но Андрей отстранился.

Ника опустила голову и заговорила тихо, так, словно обращалась к себе:

— Мы познакомились год назад. Тогда в меня был влюблен один придурок. Он ходил, за мной по пятам, а однажды… это было в сквере… котел меня изнасиловать. Он был пьян, затащил меня в машину и стал угрожать ножом. Мимо проходил Костырин. И он… — Ника задумчиво потерлась щекой об плечо Андрея. — В общем, Костырин выволок этого ублюдка из тачки и избил его. И с того дня мы стали встречаться. Он был сильный, властный, решительный. Я по-настоящему влюбилась. Я думала, что он — настоящий мужчина. Я просто голову потеряла от любви! — Ника смущенно посмотрела на Андрея и робко усмехнулась: — Представляешь, я даже просила его принять меня в организацию. Какими глупостями была забита моя голова…

Андрей молча затушил окурок в блюдце и достал из пачки новую сигарету.

— Мы расстались три месяца назад, — продолжила Ника. — Расстались без всяких ссор и сцен. Просто нам стало неинтересно вместе. А за день до нашей с тобой встречи он позвонил мне и сказал, что нужно прощупать одного парня. Он сказал, что я должна ему. Что он спас мне жизнь и теперь я должна вернуть ему долг.

— И ты пришла в бар и организовала весь этот спектакль со знакомством?

Ника кивнула:

— Да. Костырин просил взять с собой какую-нибудь подругу. Чтобы все выглядело естественно. Я уговорила Маринку пойти со мной.

— Она тоже была знакома с Костыриным?

Ника покачала головой:

— Нет. С ней я познакомилась совсем недавно. Мы вместе ходили в автошколу. Сначала ей больше понравился ты, а не Костырин, но на твой счет у Костырина были другие планы. Он хотел, чтобы я пригласила тебя к себе домой, напоила вином и…

— И что? — резко спросил Андрей.

— И разузнала, что ты на самом деле обо всем этом думаешь.

— О чем «об этом»?

Ника дернула худым плечом:

— Обо всем. О Костырине, о его организации… Он всегда был недоверчивым. У него какая-то физиологическая неприязнь к тем, у кого в голове больше, чем одна извилина. Он называет таких, как ты, умниками. Говорит, что умники и сами не знают, что у них творится в голове. Например, если Бутов или Серенко говорят «да», это всегда значит только «да». А если умник говорит «да», то это значит и «да», и «нет» одновременно.

Андрей усмехнулся:

— А он не такой дурак, как я думал.

— Он совсем не дурак, — угрюмо сказала Ника. — Он просто ограниченный человек. Ограниченный и хитрый.

Андрей немного помолчал, затем тихо спросил:

— Что же ты ему обо мне сказала?

— Я сказала, что ты надежный. Что ты ненавидишь «черномазых».

— Я действительно это говорил?

Ника покачала головой:

— Нет. Наоборот. Ты упрекал меня в том, что я пришла в бар. Я сразу поняла, что ты терпеть не можешь бритоголовых. А их идея приводят тебя в бешенство.

— Почему же ты не рассказала об этом Костырину?

— Не знаю. Верней, в тот момент не знала. А сейчас знаю.

— Ну и?

— Потому что я тебя люблю.

— Глупости. Мы виделись тогда всего второй раз. Ты ничего не знала обо мне.

— Да. Но все равно… Сначала я хотела рассказать Костырину все как есть. Но потом со мной что-то произошло. Что-то защемило… вот здесь. — Ника взяла руку Андрея и положила себе на грудь.

— Костырин поверил тебе?

— Не знаю. Наверно, да. Ведь он тебя не тронул.

— Я спас ему жизнь, — хмуро Сказал Андрей.

— Я знаю. Когда охранник ударил его по голове дубинкой. Костырин рассказал мне. Но он все равно тебе не верил. То есть сначала поверил. А потом ему в голову пришла дурацкая мысль, что ты специально вытащил его на горбу, чтобы втереться в доверие.

— Вот шакал!

— Я же говорю: он очень хитрый и никому не верит.

Андрей задумался. Ника тоже молчала, смущенно поглядывая на Андрея. Наконец он сказал:

— Если Костырин такая хитрая тварь, то почему он до сих пор не проверил твою квартиру? На его месте я бы начал поиски именно отсюда.