— Как на подопытных кроликов.

Кирилл откачнулся от нее, прошелся по комнате без окон. Потрогал стены. Подергал запертую заслонку вытяжки.

— Почему на кроликов? — Люсенька не отрывала от него взгляда. — Он же нам помогает, Кирюша!

— И это очень странно.

— Почему странно?

Она зажмурилась с силой, тут же распахнула глаза. Она не могла быть сосредоточенной, когда он ходил перед ней без рубашки. Его стройное, крепкое тело сводило ее с ума. Кожа была бледной, конечно. В тюрьме загорать негде. Но игра мышц под этой кожей действовала на нее завораживающе.

— Почему странно, Кирилл? — Она отвела взгляд в сторону.

— Потому что я был осужден за убийство его сына, Люси. Это… Это, извини, аргумент, чтобы меня ненавидеть. А он помогает! Это странно. Мне так кажется.

— Почему? Он же знает, что ты этого не делал.

— Откуда? Откуда знает? — Кирилл с лету опустился на тахту, укрытую мехом какого-то неведомого ему животного.

— Ну… Ты сказал.

Люсенька робко улыбнулась, вдруг осознав, насколько наивно это звучит.

— Вот именно, Люси! Вот именно, что я сказал. А он поверил! — Кирилл указал жестом на плакат с клоуном. — На человека с такими холодными глазами это как-то непохоже. Согласись?

— Ну да. Это как-то…

Она присела на край тахты рядышком с Кириллом. Ей необходимо было чувствовать тепло его плеча, чтобы быть спокойной.

— Вот и ты поняла наконец.

— Что поняла? — Она вздрогнула.

— Что наше с тобой укрытие больше похоже на тюрьму.

— Почему на тюрьму? Ну, почему сразу на тюрьму, Кирилл? — она, разволновавшись, заломила руки. — Мы же всегда можем выйти отсюда. Не дожидаясь его возвращения.

— А ты пробовала?

— Что?

— Пробовала открыть дверь?

— Нет. А зачем? У нас есть все: еда, ванная, туалет. Владимир каждый день приезжает. Зачем мне пробовать открыть дверь?

— А я пробовал, — признался он ей.

Она проследила за его взглядом. Он был направлен в глубь длинного узкого коридора, заканчивающегося ржавой металлической дверью. С того места, где стояла тахта, ее видно не было. Но она там была. Они через нее вошли сюда, когда нуждались в укрытии.

— И что? — почему-то шепотом произнесла Люсенька.

— Она заперта.

— Логично. Владимир говорил, что запрет дверь. И ключ нам дал.

— Ключ дал. А мы им ни разу не пробовали воспользоваться.

— Так попробуй.

— Пробовал. Он не подходит к замку. Нас тупо заперли, Люси. Мы пленники.

И он так страшно посмотрел на нее, что она заплакала. А Кирилл даже не попробовал ее успокоить. Может, оттого, что размышлял. А может, оттого, что не знал, что делать с женскими слезами.

— Зачем нас ему запирать? — вытирая слезы, спросила она с обидой.

Кирилл так и не сделал ни единой попытки ее утешить.

— Я не знаю. Может, он… Может, он маньяк? Тот самый, который расстрелял ребят на даче?

— Зачем ему это?!

— Может, это они убили его сына? — И снова он бросил очень странный взгляд на Люси. — А он убил их. Шесть лет выслеживал, а потом убил.

— А Кира? Она при чем? Она даже не училась с нами вместе.

— Но могла общаться с этими ребятами. Или вы с Ольгой с ними общались, а Кира просто попала под раздачу. Или была при делах, о которых вы вообще ничего не знали.

— Оля говорила… — вдруг тихо пискнула Люси.

— Что говорила?

— Она говорила, что когда была на месте убийства, ей показалось, что она увидела нечто такое, что натолкнуло ее на мысль о мести за Артура. Она потом не раз просила майора Вишнякова показать ей вещи с места преступления. Он все: сегодня — завтра, сегодня — завтра.

— А что за вещи? Что среди вещей? — поправился Кирилл, внимательно слушающий Люси.

— Кроссовка… Кроссовка Артура. Когда его нашли убитым, он был в одной. А тут вдруг, через шесть лет на месте другого преступления, находят вторую.

— И она рассказала об этом майору Вишнякову?

— Не знаю. Нет, наверное. Она не была уверена. Думала, что ей показалось. Там было все ужасно. Трупы… Пожарище…

— Идиотка! Это же след! Это же вполне конкретный след, указывающий на то, что эти два преступления связаны между собой!

Люсенька широко распахнула глаза и замотала головой.

— Не смей ее так называть! Не смей, Кирюша! Оленька умница. Она вычислила убийцу и…

— И где она теперь? — отозвался он ворчливо. Поставил локти на колени, обхватил лицо руками. — Извини. Извини за Ольгу. Вишняков не дурак, он и сам давно догадался, что след к массовому убийству ведет к убийству шестилетней давности. Непонятен мотив… Месть?

— Не знаю. — Она осторожно накручивала локоны на пальчик, глядя во все глаза на любимого. — Если месть, значит, убил Владимир? За сына?

— Выходит так. Поэтому он уверен в моей невиновности. Поэтому помогает нам.

— Да, да! — У нее стало легче на сердце. — Он просто помогает нам. Чтобы нас не нашли. Чтобы опять тебя не закрыли.

— И закрыл сам. — Кирилл тяжело вздохнул. И мотнул головой. — Нет, все же что-то тут не так.

— Где? Где не так?

— Везде! И здесь тоже. — Он повел вокруг себя руками. — Ты вот ничего не замечаешь?

— Где? Здесь?

— Да.

— А что я здесь должна замечать?

Люсенька внимательно осмотрела обложенные декоративным камнем стены, перевела взгляд на натяжной потолок с точечными светильниками. Потом внимательно оглядела холодильник, стол, шкаф, телевизор.

— Все так же, как всегда, — подергала она плечами.

— Сквозняк, Людочка. — Он глянул на нее снисходительно и назвал непривычно. — Откуда-то сквозит.

— Да?

Она встала и прошла в центр комнаты. Замерла с опущенными руками.

— Я ничего не чувствую, Кирюша.

Он встал с ней рядом. Поводил руками.

— Я с зоны каждое дуновение на себе ощущаю. Болел не раз от сквозняков, — почему-то шепотом произнес он. — Ненавижу холод! Ненавижу сквозняки! Вот… Вот опять! Неужели не чувствуешь?

Люси поднесла свою руку к его ладони, повисшей в метре от пола рядом с холодильником. И странное дело, тоже уловила легкое дуновение. Почти неосязаемое.

— Да. Есть что-то, — прошептала она.

— Вот! А я что говорю! Откуда тут сквозняк? Откуда, если мы под землей почти?