В общем, молодой человек проводил Олега Ивановича до Гороховской, помог занести покупки в дом и был нанят в качестве помощника с жалованьем рубль в неделю плюс премии за выполнение заданий. После чего новоявленный Планше получил на расходы рубль серебром и был отправлен налаживать контакты с ушлым писарем.

Тем временем пришло время долгожданного велопикника. Ехать было решено всем вместе, на трех пролетках: на одной – семейство Овчинниковых, а на другой – Ваня, Олег Иванович и груз в виде двухколесных машин. Дабы не будоражить раньше времени московскую публику, аппараты были укутаны в рогожу. Третья пролетка была предназначена для прислуги Овчинниковых, Марьяны, с корзинами для пикника. Уселся в нее и Яша – Олег Иванович впервые представил молодого человека публике как своего помощника.

И вот настало утро тридцатого мая. Вчера Николка с Мариной завершили очередной учебный год – это событие Овчинниковы отметили чаепитием, на которое был зван и Ваня. Разговор за столом вращался вокруг предстоящего пикника; Марина говорила обиняками, намекая на загадочную подругу, жаждущую познакомиться с приезжими из Америки. Николка с Ваней были заинтригованы; но девочка отказалась выдавать какие-либо подробности.

Оставалось ждать до завтра – и друзья не стали терять времени даром. До поздней ночи Николка с Ваней просидели в мастерской, наводя лоск на свои машины. Николка уже успел опробовать кикбайк – и во дворе дома на Гороховской, и в Москве двадцать первого века. Выезжать на улицы девятнадцатого пока не рискнули: хотя формально запрет на передвижение относился только к велосипедам, Олег Иванович строго-настрого запретил эксперименты.

Последнее утро весны выдалось в одна тысяча восемьсот восемьдесят шестом году на редкость солнечным и теплым. Отправив Фомича искать извозчиков, Овчинниковы и их постояльцы окунулись в предпраздничную суету – на двор выносили корзинки с продуктами для пикника, а Николка и Ваня, одетые в приобретенные к этому случаю английские костюмчики с бриджами и круглыми жокейскими шапочками (Иван скептически ухмыльнулся, увидев эти головные уборы, но спорить не стал), вытаскивали из мастерской укутанные рогожей велосипеды.

Жильцы-студенты охотно помогали – слухи о том, что в доме теперь будет веломастерская, успели разойтись, и кое-кто из обитателей дома на Гороховской уже пытался наладить знакомство с передовым господином из Америки. Многие из жильцов Овчинникова учились в расположенном неподалеку Императорском техническом училище; велосипед же по праву считался здесь вершиной технического прогресса.

Студенты с шутками и прибаутками помогали вытаскивать поклажу из мастерской и гадали: отчего громоздкие машины оказались такими легкими? Наконец прибыл Фомич с извозчичьими пролетками. Багаж увязали, все расселись по местам – и кортеж тронулся в путь.

Да, ну и денек! Если отец хотел произвести впечатление на велосообщество Москвы – ему это, безусловно, удалось. Да еще как удалось! Надо было видеть, как расфранченные дамы и элегантные джентльмены уставились на нас с Николкой, когда мы лихо выкатили из аллеи на большую лужайку Петровского парка!

Операция была проведена по всем правилам военного искусства. Сначала Николка был отправлен на разведку; вернувшись, он отрапортовал, что бициклисты собрались на большой лужайке парка; слуги разворачивают столы для фуршета, а публика рассекает по дорожкам вокруг лужайки на своих цирковых агрегатах.

Так что мы дождались, когда на аллее будет поменьше народу, и, разогнавшись, ворвались в самый центр событий. Отец что-то кричал нам вслед – да где там! Заставь дураков богу молиться…

Центральная лужайка Петровского парка представляла собой круглую поляну с небольшим холмиком посредине, на котором примостилась уютная ажурная беседка. В беседке и легких полотняных шатрах вокруг суетились слуги – расставляли на столах блюда, корзины, бутылки, фужеры, столовые приборы. Над беседкой лениво колыхался транспарант с неразличимой надписью, а по периметру лужайки, по дорожке, в окружении двух рядов аккуратно постриженных кустиков, двигалась шеренга велосипедистов. На глаз, здесь было человек пятьдесят – и все, как один, на нелепых двух-трехколесных машинах.

Одеты эти циклисты были так, что хоть сейчас в Государственную Думу – темные костюмы-тройки, котелки, даже цилиндры. А кое-кто выглядел вообще как в фильме о Шерлоке Холмсе – клетчатые костюмы с бриджами, высоченные шнурованные ботинки и викторианские кепи. Честное слово, у одного я даже трубку заметил!

Дамы тоже были. Правда, они не рисковали усаживаться на «пенни-фартинги»[126], обходясь забавными трехколесками. Велосипедистка сидела на таком механизме между двумя задними, большими колесами, управляя маленьким передним с помощью длинного рычага – вроде румпеля парусной шлюпки.

В одну из таких циклисток я и врезался, когда с трудом увернулся от столкновения с громадным, в мой рост, «пенни-фартингом» под управлением бородатого господина в пенсне. Думаю, лишь аристократическое воспитание помешало ему обложить меня с высоты своего сиденья извозчичьей бранью. А как он ухитрился не навернуться со своего аппарата – бог весть.

Мне, впрочем, было не до того. Увернувшись от «паука», я со звоном влетел в другое колесо – принадлежащее солидной, похожей на артиллерийский лафет, машине, которой управляла молодая дама в бежево-зеленом платье и изящном цилиндре с вуалеткой. Удар вышел неслабым – в последний момент я успел выжать оба тормоза, но скорость все равно была слишком велика. Трехколеска покачнулась, встала на два колеса, зависла на мгновение – и величаво повалилась набок. Дама огласила лужайку ультразвуковым визгом, а я, перелетев через руль, едва не грохнулся на бедняжку всеми своими пятьюдесятью пятью килограммами.

– Вы с ума сошли, юноша! Как же можно быть таким неосторожным? Смотрите, что вы наделали!

Я резво вскочил – и что бы вы думали! Передо мной стоял тот самый морской офицер, которому мы с Николкой дней десять назад носили открытки! Только сейчас он был не в мундире, а в «спортивном» костюме викторианского стиля – в бриджах, крагах и в шерлок-холмсовской круглой кепочке с пуговицей на макушке. Смотрел, впрочем, он так же иронично.

– Не ушиблись, молодой человек… Иван, кажется?

Я пробурчал что-то невнятное и сделал попытку кинуться на помощь пострадавшей в ДТП даме. Но там уже обошлись без меня: вокруг нее суетились аж три циклиста, выпутывая несчастную из руин ее трехколески. Впрочем, насчет «руин» я преувеличил – аппарат был цел, даже колесо, в которое я так лихо въехал, не пострадало. Дама отряхивалась и бросала на меня возмущенные взоры. И надо было оказаться таким олухом!

Я сделал попытку принести извинения:

– Простите, мадам… то есть, сударыня… я не хотел… только он тоже виноват, – и я кивнул на владельца «паука». – Тормозить вовремя надо, а если ездить не умеешь – так и нечего браться…