Бет заглянула в глаза Мередит.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда я так и не смогла справиться с отчаяньем, мои двоюродные бабушки поделились со мной сведениями, которые получили от нанятого ими курьера. Теперь, кажется, не только я, но и ты очутилась в длинном ряду леди, которым Померой обещал золотое кольцо, будучи в процессе поиска денег.

– Но он был виконтом!

– Да, но у него не было ни пенни, а кредиторы следовали за ним по пятам. Со временем он женился на богатой наследнице, на десять лет его старше, и теперь она держит его под замком в дикой глуши Корнуолла.

Губы Бет дрогнули в намеке на улыбку.

– Так что, как видишь, он никогда не любил ни одну из нас. Он не думал ни о ком, кроме себя. Это свойственно всем развратителям.

И тогда Мередит увидела то, чего не видела никогда в жизни, – по усыпанной веснушками щеке Бет Августин скользнула слеза.

– У меня сердце разрывается от того, что я с тобой сделала, Мередит. Мне было мало того, что Померой оставил тебя стоять у алтаря в церкви Святого Георгия. Мне казалось, что ты не страдаешь так, как страдала я. Ты высоко держала голову и гордо переживала позор.

– Я страдала, Бет. И то, что сделал со мной Померой, преследует меня до сих пор, влияет на меня по сей день.

– Но я же не могла этого знать. – Бет шмыгнула носом и вновь обратила на Мередит свои темные глаза. – Когда я увидела, что написано в твоей записной книжке, я поняла, что у меня в руках оружие, способное уничтожить твои отношения с лордом Лэнсингом. Как и я, ты потеряла бы аристократа, которого любишь всем сердцем, и была бы вынуждена выйти за человека совершенно заурядного и безродного. – Бет обняла Мередит, прижала к груди. – Я прошу у тебя прощения. Пожалуйста, скажи, что простишь меня.

Когда они обнялись, по запрокинутому лицу Мередит скатилась слезинка, щекоча ее ухо.

– Я прощаю тебя, Бет. Поскольку мы с тобой действительно одинаковы, ты и я.

* * *

Когда миссис Августин закрыла за собой парадную дверь – перестав быть врагом, она превратилась в родственную душу, оставленную тем же распутником с той же болью, – тетушки Мередит торопливо застучали тросточками в коридоре, спеша услышать о произошедшем.

Но Мередит желала поговорить только с Энни.

– Почему ты не сказала мне… или хоть кому-нибудь о том, что видела, как миссис Августин крадет мою записную книжку? Ты же знала, как мы ее ищем!

– Ах, это! – Энни гордо подбоченилась, глядя на нее. – Да ничего я не видела. И та старая вдова наверняка не видела тоже.

– Ты… солгала? – У Мередит от изумления приоткрылся рот. – А если бы она этой книжки не брала?

– Я была вполне уверена, что брала. – Энни раздвинула средний и указательный пальцы буквой «V», указывая на свои глаза. – Я все по глазам читаю. Она врала, я это знала. У меня много опыта, я уж могу отличить тех, кто врет, от тех, кто говорит правду. И всегда знаю, когда посыльный пытается меня обдурить. Уж такое у меня чутье, понимаете?

– Дорогая, ты плакала, когда вошла в дом. – Тетушка Виола взглянула на Мередит полными печали глазами. – Значит, с лордом Лэнсингом все прошло очень плохо?

Мередит выдохнула:

– Нет, мы уладили все разногласия. Он все еще хочет, чтобы я стала его женой.

– Замечательно! – Тетушка Летиция даже подпрыгнула. И повернулась к своей сестре: – Мы должны немедленно начать писать приглашения. Гости должны знать, что мы меняем мистера Чиллтона на красавчика лорда Лэнсинга!

Тетушка Виола поморщилась.

– Сестра, наша Мередит плакала, когда заходила в дом. – Она вновь повернулась к Мередит. – Ты не собираешься выходить за лорда Лэнсинга, да, дорогая?

– Нет, тетушка, я не могу. Я просто не могу оставить его у алтаря. Я слишком хорошо знаю, насколько это больно, и ни за что не причиню такой боли мистеру Чиллтону. – Мередит схватилась за третий столбик перил и осела на лестницу. – А значит, через три дня мне придется сопровождать его в Индию, потому что я стану почтенной миссис Артур Чиллтон.

* * *

– Он сделал это вчера днем. Заплатил пять фунтов за особое разрешение, – рассказывал Третий Александру, который сидел в своей библиотеке, опустив лоб на переплетенные пальцы.

– Ты в этом уверен? – Александр устало посмотрел на своего кучера.

Он не спал с того самого дня, когда они с Мередит попали под дождь, с того дня, когда она сказала, что не может стать его женой. И мысль о том, что Мередит решила выйти за этого буффона Чиллтона, просто убивала его.

– Совершенно уверен, милорд. Я проследил за ним до Докторс-Коммонс[5]. Стоял за его спиной, не попадаясь на глаза, пока он диктовал клерку необходимую информацию и выплачивал сумму за свидетельство.

Некая мысль сверкнула в мозгу Александра, заставив его вскочить на ноги.

Умная мысль. Коварная задумка. Свойственная ловеласам уловка.

Идеально.

Александр зашагал по коридору, полный предельной решимости.

– Третий, готовь экипаж и подавай его к порогу. Первый, – позвал он камердинера. – Мою шляпу!

– Вам понадобится фляга? – предложил Второй. – Или, возможно, какие-то припасы в дорогу? До Харфорд Фелл дорога получится дальней.

– Нет, ничего… разве что пять фунтов. – Александр повернул ключ в ящике стола и вытащил оттуда маленькую шкатулку с документами.

Он открыл ее и достал изнутри небольшой кожаный мешочек.

– Я не собираюсь возвращаться в Харфорд Фелл. У меня в городе срочное дело… А именно – в Докторс-Коммонс.

* * *

У Артура Чиллтона не было личного слуги. Да и к чему платить лакеям? Он с детства умел одеваться сам и совершенно не находил это сложным. Обернув белый шейный платок вокруг горла, он завязал его на манер хомута. Когда-то он слышал, что денди и прочие модники, вроде этого проклятого лорда Лэнсинга, считают подобный стиль вульгарным и плебейским. Но Артуру стиль вполне нравился, к тому же это был единственный известный ему способ повязывать галстук.

Он поглядел на себя в напольное зеркало Ханны и остался вполне доволен результатом. В конце концов, сегодня было утро его свадьбы, и Ханна прожужжала ему все уши по поводу того, как важно выглядеть наилучшим образом. Чиллтон обернулся, услышав ее шаги в коридоре, прямо за дверью.

– Ну как, сестра, сойдет? – спросил он, когда Ханна остановилась рядом с ним.

На самом деле его ничуть не заботил ее ответ, поскольку сам себе он понравился и не собирался менять ни единой части одежды. И все же он решил, что окажет сестре честь, спросив в такой день ее мнение.