Вот небогатый снят улов,

И завтрак нам уже готов,

Довольны жизнью мы —

Тут воля и простор…

(Трофим, «Рыбалка»)

Виктора разбудил солнечный луч, упавший на лицо. Улыбнувшись, он сел на кровати и с наслаждением потянулся. До чего же хорошо жить!

Рывком вскочив на ноги, Виктор выбежал из комнаты, бегом спустился по лестнице, распахнул дверь и пробежав буквально пару метров по дощатому настилу, прыгнул в теплое, ласковое море. Вынырнул он, отчаянно отфыркиваясь, уже метрах в полусотне от берега. Глубоко вздохнул и, распластавшись на спине и покачиваясь на мелких волнах, подставил загорелое брюхо солнечным лучам. Кайф! Вновь перевернулся и в хорошем темпе проплыл еще столько же. Возможно, поплыл бы и дальше, но с берега донесся строгий и в то же время веселый голос Айнштейна:

— Вить, бросай дурака валять, давай сюда — шашлык стынет.

Ну, положим, под таким солнцем шашлык хрен остынет, однако же не стоило заставлять ждать честную компанию. Виктор развернулся и саженками поплыл к берегу — там уже, судя по ленивым позам, давно возлежали его соратники или, правильнее сказать, собутыльники. Надо отдать должное их такту, не стали будить разоспавшегося командира, вошли в положение сильно уставшего и еще сильнее принявшего вчера вечером на грудь человека.

На берегу, под шашлыки и хорошее вино и началось выездное заседание штаба. Присутствовал только ближний круг — сам Виктор, Айнштейн, неразлучная парочка, как называли Кэвина и Калу (похоже, отношения между принцессой и ее бывшим телохранителем давно перешагнули грань отношение сюзерена и вассала, но это никого особенно не напрягало), Медведь (в миру виконт Радден) и Анрэ. Жак не присутствовал — буквально накануне сборища ехал на мотоцикле, попал в аварию и сломал ногу. Через неделю встанет и будет бегать, регенераторы на крейсерах стоят первоклассные, но пока что парню придется полежать, пропустить увлекательное мероприятие и послушать восторженное щебетание медсестричек, одна из которых, если Виктор еще хоть что-то понимал, положила на него глаз. Ну, будем надеяться, она с толком использует выпевший шанс и захомутает-таки лихого офицера. Давно пора, кстати, а то его похождения стали уже притчей во языцах, навроде приснопамятного поручика Ржевского, только круче. Ну а не захомутает — так хоть время с толком проведет… Хе-хе. А ведь именно Жаку принадлежала идея не собираться постоянно в рубке крейсера или в замке, а махнуть на море. Ну и махнули — здесь, на границе Индийского и Тихого океанов, было изрядное количество островов с райским климатом. На одном из них давно уже расположилась небольшая база отдыха для высшего комсостава, так почему бы и не воспользоваться оказией? Для драккара час полета, если не спешить, море, солнце, отличный выбор спиртных напитков и полное отсутствие чужих глаз, благо до ближайших островов далеко, да и туземцев на них нет. Строя этот курорт, Виктор постарался сделать так, чтобы господам офицерам не было нужды беспокоиться о такой мелочи, как чье-то нежелательное присутствие, поэтому окрестности десант зачищал долго и вдумчиво.

Здесь, вдали от суеты бурно строящейся столицы, хорошо думалось и хорошо говорилось, но, как оказалось, еще лучше отдыхалось, поэтому первый день военно-производственного совещания все провели, занимаясь рыбалкой (вон, три специально оборудованных катера покачиваются у причала), а второй — дайвингом (а для обеспечения этой цели послужила комфортабельная парусно-моторная яхта, лениво покачивающаяся совсем недалеко от берега). Ну а сейчас, отдохнув, стоило и поработать, хотя так не хотелось!

Впрочем, прежде, чем начинать работать, Виктор заскочил на минуту в свое бунгало и, быстро ополоснувшись под душем (ну не любил он соль на коже — задница чесалась), вышел уже в накинутой на плечи легкой, но хорошо защищающей от солнца рубахе. Что делать — его кожа была слишком подвержена солнечным ожогам и потому Виктор не слишком любил загорать. Остальные посмеивались… в первый день. А теперь скорее держали форс — светлокожий Медведь вон не побоялся ехидных улыбок и тоже натянул рубаху, а заодно и шорты ниже колен. Ну, ничего удивительного — в первый же день зажарился так, что ночью спать не мог. Съездил на рыбалку, называется — солнце яркое, снизу еще и вода бликует, а ветерок дует, так что вроде бы и не жарко. Не заметил даже, как обгорел. Это Айнштейну с его дубленой кожей хорошо, а северянам вовсе даже и наоборот. И добро бы поймали чего интересного, а то выловили несколько не самых крупных тунцов и макрелей и только к полудню Кэвину удалось зацепить небольшого марлина. Вечером этого марлина торжественно ели во всех видах (повар расстарался), а потом устроили корпоративный дебош.

Ну а теперь, когда развлечения были закончены, наступила пора деловых разговоров — все собравшиеся здесь занимали ключевые посты в том, что можно было бы назвать правительством, если бы оно официально существовало. Хотя отсутствие лишних бумажек и почти полный отказ от бюрократии (не такое уж большое хозяйство, если вдуматься, чтобы тень на плетень наводить) давал положительный результат хотя бы с точки зрения оперативности решения вопросов, а с учетом доверия, которое друг к другу испытывали собравшиеся… А что им было еще делать, кроме как доверять друг другу? Поодиночке никому из них такое дело, как фактически создание нового государства, было не потянуть. Вот так и получилось, что Виктор, как харизматичный (как он полагал) лидер, которого местные частью уважали, а частью просто боялись до дрожи в коленках, а экипажи кораблей и десантники просто уважали, в первую очередь за то, что, не потеряв ни единого человека он обеспечил им и добычу, и положение в обществе, а также на правах талантливого (по мнению всех, кроме него самого — сам он считал себя гением) флотоводца принял на себя командование флотом и, заодно, вопросы общей координации действий. Последнее, кстати, никто и не оспаривал — все равно по настоящему серьезные вопросы решали всем миром, а мелочевки было столько, что разгребать ее было трудом неблагодарным. У Виктора же за годы создания базы собралась и сработалась полноценная команда, успешно со всем этим справляющаяся. Так что, самочинно напялив на себя адмиральские погоны, он теперь вешался от забот, но дело не бросал — очень уж жить хотелось и, желательно, хорошо жить.

Айнштейн взял на себя вопросы разведки. На него была замкнута и агентура, раскиданная как по всем пространствам ветви, на которые распространилось влияние Земли, так и на самой материнской планете, и ударная разведовательная эскадра, состоящая из «Ганнимеда», «Витязя» и «Единорога», которым теперь командовал Роммель. Всю мощную агентурную и военную структуру он выстроил за неполные пол года и, если с кораблями все было более-менее понятно, то насчет агентуры у Виктора возникали серьезные подозрения, что Айнштейн просто-напросто перехватил нити управления ранее существующей сетью, а можен быть и безжалостно вырвал их из чьих-то пальцев, скорее всего уже мертвых. Впрочем, его это довольно мало волновало — главным сейчас был результат, а он оказался выше всяких похвал, во всяком случае, информацию о перемещении военных флотов всех государств они имели теперь едва ли не раньше, чем эти флоты выходили с баз, и это была лишь часть информации, собираемой и анализируемой разведчиками.