А спозаранку, едва поев, отправился Михаил на конюшню.

— Учи, Тит, коли обещал.

Они вышли во двор. Тит чурбачок прихватил, которыми печь топят, и поставил его у забора.

— Стреляй!

Михаил взвёл тетиву, положил болт в жёлоб и выстрелил. Всего-то двадцать шагов было, а промахнулся. Вытащил болт из доски, снова зарядил.

— Ты вот что, Михаил. Плечи тетивы ровно держи, в сторону не наклоняй. Как в цель наведёшь, дыхание задержи и на спуск мягонько нажимай, не дёргай. Понял?

Михаил кивнул. Он сделал всё, как Тит сказал, и выстрелил. Болт попал точно в чурбан и почти навылет пробил осину.

— Вот, видишь, дело и пошло. Только в близкую да неподвижную цель попасть немудрено. Труднее по бегущему человеку или по всаднику, да не по тому, который на тебя скачет, а который слева направо двигается или наоборот. Тогда не в цель стрелять надо, а перед ней. И чем быстрее цель двигается, тем больше прицел вперёд выносить надо. Тогда всадник сам к болту подскачет в нужный момент.

Тит привязал бечёвку к чурбачку и побежал, волоча за собой импровизированную цель. Мишка прицелился и выстрелил. Мимо! И только с третьей попытки, да и то в край, попал в чурбак.

После двадцати попыток Тит запыхался.

— Всё, хозяин, немолод я уже бегать. Хочешь, мальчишек найми. Коли в движущуюся цель попадать уверенно начнёшь, стало быть, оружием овладел. И время от времени всё равно заниматься надо, чтобы в форме быть.

Мишка и в самом деле нанял двух мальчишек. Им — разминка да деньги, ему — тренировка.

Первый день он во дворе стрелял. На второй, когда уже уверенно попадать стал, за крепостную стену вышли, — там места много. Тит его наставлял: «Если шагов за семьдесят попадать научишься — хорошо».

Мишка выстрел от выстрела дистанцию увеличивал. Сперва промахивался, и мальчишкам приходилось искать в снегу улетевший болт. Потом попадания стали чаще, и на пятый день из десяти выпущенных болтов восемь попали точно в чурбачок.

— Достаточно, — рассудил Мишка. — Я же не в чурбачок маленький стрелять буду, а, коли придётся, в человека, он же размером побольше.

Этим же вечером к нему домой пришёл Костя. Поздоровались, Мишка ему ендову со сбитнем поднёс.

— Снежок прибавился, вот и ноне шёл, — сказал Костя, возвращая ему ендову. — Первые обозы пошли, пора и нам. Завтрак с утречка к тебе сани подойдут — так ты будь готов. С собой если только что и возьмёшь — так это оружие, и то в сани сунь, чтобы не на виду.

Они поговорили ещё немного да и разошлись.

Плохо Мишке той ночью спалось, кошмары снились. Проснулся он со вторыми петухами — едва рассвет забрезжил. Помолился на икону, поел сытно пирога рыбного, запил узваром и услышал, как у дома лошадь фыркнула и в дверь постучали.

— Обоз готов!

Долго ли Мишке собраться? Тулупчик накинул, шапку надел, поясом опоясался. Саблю с арбалетом ещё с вечера в холстину завернул. Подхватил оружие под мышку и дверь за собой неслышно притворил.

Уселся в сани, прикрыл ноги пологом медвежьим, свёрток с оружием туда же сунул — подальше от любопытных глаз.

Возница обернулся, подмигнул.

— Здрав буди, купец!

— И тебе здоровья! Трогай!

Мишка сразу узнал в вознице десятника из Костиной сотни, воины которого брали Фильку Косого с шайкой. На сердце спокойнее стало — видел их в деле, серьёзные ребята.

Рассветать стало, когда они подъехали к городским воротам. А там обоз дожидается — десять саней с лошадьми да возчиками. Ездовые в тулупах, валенках, шапки заячьи по самые носы натянуты.

«Не от холода — не хотят, чтобы узнали любопытные», — понял Михаил.

— А вот и хозяин! — весело закричал возница Мишкиных саней.

Воины переодетые низко поклонились. Ну прямо представление скоморохов. Со стороны глядеть — купец важный со слугами.

Ворота отворили, и санный обоз выехал из Хлынова. Застоявшиеся и сытые лошади бодро тянули сани под уклон. Едва версты две отъехали, как в снежной пыли сзади догнал их Костя Юрьев с пятью всадниками. Здесь, в голом поле, спектакль уже не разыгрывали.

Костя поехал вровень с санями Михаила.

— Ну, здравствуй, купец. Второй раз уже вместе в поход идём. Глядишь — понравится тебе, ко мне в войско пойдёшь.

Воины весело засмеялись.

— Не, не по мне это дело — воевать. Мне и с разбойниками приключений хватает. К тому же жалованье у вас скудное и люди вы подневольные. А я — сам по себе, еду, куда хочу.

— И правда, вольный, — засмеялся Костя, — я захотел в Котельнич, и ты поехал.

Воины просто заржали. Михаил насупился.

— Не обижайся на моих дуболомов, — отсмеявшись, сказал Костя, — им бы пожрать посытнее, вина попить да девок потискать. А между девками сабелькой помахать.

Ехали весело, с шутками. В дороге не останавливались, на ходу пожевали замёрзших пирожков да сала — кто взял.

На каждых санях на виду мешки лежали.

— Костя, в мешках-то чего?

— Солома. Надо же чем-то оружие прикрыть!. И вид деловой — купец товары на продажу везёт. Всё чин-чином. И ещё: сани пустые — чего в той соломе весу? Значит, лошади не устанут, за день пройти больше сможем. Смекаешь?

Костя периодически оборачивался назад. «Погони опасается, что ли?» — подумалось Михаилу.

К вечеру они добрались до села Мурыгино. Заночевали на постоялом дворе. Мишка как чувствовал, что расплачиваться за постой, еду для людей и овёс для лошадей придётся ему, потому кошель поясной с серебром взял. А Костя посмеивается одно, вроде не его люди и обоз.

Утром поели плотно. В пути, чтобы не тратить попусту короткие зимние дни, ели дважды — утром и вечером. И в дороге Костя опять в седле вертелся, назад оборачивался.

— Костя, может, тебе кто шило в седло подложил? — пошутил Михаил.

— Сигнала жду, — серьёзно ответил воевода. — Коли изменник подлый в Хлынове, он должен сообщникам сигнал передать. Верхового не послать — мы начеку, перехватим, вот и остаётся — дымы.

— Это как? — удивился Мишка.

— Просто. Зажигают костёр, ветки ели бросают или, на худой конец, тряпьё — лишь бы дым погуще был. Двое над костром холстину держат. Сложили вдвое — дым идёт, растянули — прекратился на время. Дымом сигнал передать можно, он далеко виден; даже сообщить — сколько человек едет.

— Бона как! — Мишка о таких воинских хитростях не знал и был немало удивлён. Теперь он и сам иногда оборачивался назад, но кроме дымов от печных деревенских труб ничего подозрительного не замечал.

На вторую ночь остановились они в деревне Боярщина. Поскольку шли на санях вдоль правого берега Вятки, Мишка определил: вчера прошли двадцать вёрст, сегодня — столько же. До Котельнича оставались три дня пути. Конечно, на санях по льду было бы куда как удобнее — ни оврагов тебе, ни колдобин. Однако лёд ещё тонкий, человека, может, и выдержит, а лошадь с санями — провалится. Казалось бы — одна река связывает два города, а добраться можно толком летом по воде и глубокой зимой по льду.