«Так даже будет лучше, — утешала себя Констанция, — Франсуаза обязательно останется в Париже, и я преспокойно буду наблюдать за тем, как виконт Лабрюйер совратит несчастную Колетту».

Было уже за полдень, когда Констанция Аламбер бежала по лестнице дома баронессы Дюамель. Франсуаза уже спешила к ней навстречу.

— Боже мой, Констанция, где ты пропадала? — воскликнула баронесса.

— Что случилось? — встревожилась мадемуазель Аламбер, глядя в почти безумные глаза Франсуазы.

— Это ужасно, Констанция! Это ужасно! Гостья уже было встревожилась, не случилось ли чего с Колеттой.

— Это ужасно! — бормотала баронесса.

— Да что случилось, объясни же толком! Баронесса осмотрелась, но заметив на галерее дворецкого и служанку Колетты, прошептала:

— Пойдем, пойдем, я тебе сейчас все объясню.

Недоумевая, Констанция двинулась за хозяйкой дома. Та, зайдя вкабинет своего покойного мужа, закрыла дверь на защелку, затем взяла Констанцию за руку и усадила в глубокое мягкое кресло.

— Сейчас я тебе расскажу. Только погоди, дай мне успокоиться, — баронесса нетерпеливо налила себе стакан воды и стуча о него зубами, выпила.

— Да не пугай же меня, Франсуаза, что случилось?

— Колетта тебе не посылала домой никаких писем? Констанция отрицательно качнула головой.

— Да что случилось?

— Ты не можешь себе представить, какая это большая утрата.

Сердце у Констанции екнуло:

«Неужели случилось что-то страшное?» Но тут же Франсуаза добавила:

— Ты не представляешь, какая это утрата, когда мать расстаетсясо своей дочерью.

«Фу ты! — подумала Констанция. — Нельзя же так пугать! Оказывается, она имеет в виду замужество, называя его утратой. Нужно быть поосторожнее в словах».

— Ты даже не можешь представить себе, Констанция, какое чувство охватывает меня, когда я представлю, что Колетта больше никогда не будет принадлежать мне!

— О, да! — воскликнула Констанция. — Я понимаю твои чувства, всецело разделяю их. У нее отлегло от сердца:

«Ну слава Богу, теперь-то уже точно все хорошо».

— Я хочу, — баронесса вновь огляделась, хотя в кабинете они были только вдвоем, — чтобы то, что я тебе сейчас скажу, оставалось только между нами.

— Конечно, хорошо. Констанция напряглась: «Вновь какие-то тайны».

— Говори, Франсуаза, я обещаю, все услышанное мною не получит огласки.

— Ты даже не можешь представить себе, дорогая, что я обнаружила у Колетты.

— Что же? — выдохнула Констанция.

— Письмо.

— Письмо?

— Да, к тому же любовное, — баронесса понизила голос.

— От кого же, дорогая?

— От этого ничтожного музыкантишки.

— Учителя музыки?

— Да, от этого шевалье, как его там…

— Александра Шенье, — подсказала Констанция.

— Вот видишь, я даже не помню его имени. И толкнул же меня черт под руку пригласить в учителя музыки именно его, почти безо всяких рекомендаций!

— Да, не повезло тебе, Франсуаза.

— Представляешь, письмо от этой змеи. Я взяла его на службу, положила хорошее жалованье и глупая, радовалась, как хорошо моя Колетта учится музыке, а он… — баронесса расплакалась.

Констанция взяла ее за руку.

— Да полно тебе, все это детские шалости, не больше.

— Нет, нет, Констанция, мне нужно что-то делать, я должна помешать этому.

— Ну что ты, Франсуаза…

— Я должна знать, где они передают друг другу письма, я должна знать, где их тайник и тогда поймаю их с поличным!

— А разве Колетта сама не сказала тебе об этом?

— Да что ты, я даже не говорила ей, что знаю об их переписке.

— По-моему, тебе, Франсуаза, стоило бы посоветоваться с дочерью.

— Да нет, я не хочу, она подумает, я желаю ей зла. Да и я не смогу доказать ничего, она скажет, впервые видит это письмо и даже не читала его. А мне не так важно поквитаться с этим Александром, как наставить дочь на путь истинный.

— Хорошо, Франсуаза, я поговорю с Колеттой и обязательно выведаю у нее, где они прячут письма.

— Я буду многим обязана тебе! — воскликнула Франсуаза. — Постарайся, ведь Колетта так тебе доверяет.

— Нехорошо, конечно, злоупотреблять доверием девушки, — сказала Констанция, поднимаясь с кресла, — но ничего не поделаешь, я понимаю, насколько серьезно обстоят дела.

— Ты даже не можешь представить, дорогая, как я волнуюсь. Иди.

— Она еще спит?

— После обеда я уговорила ее прилечь.

— Хорошо, Франсуаза, я иду. И только пообещай мне не рассказывать потом дочери, от кого ты знаешь, где они прячут письма.

— Я не скажу ей ни слова, только помоги мне, Констанция. Франсуаза выпроводила мадемуазель Аламбер за дверь и опустилась в кресло. Руки женщины дрожали, она не находила себе места от волнения.

— Это же надо, — причитала она, — какой-то там шевалье, бедный как церковная мышь, вознамерился признаваться в любви моей дочери, чья свадьба уже не за горами, у которой уже есть жених. Нет, я и представить себе такого не могла!

Констанция тем временем уже стучала в дверь спальни Колетты. Та, как оказалось, уже не спала. Она тут же открыла и обрадовалась, увидев Констанцию.

— О, я так хотела тебя видеть!

— Что-нибудь случилось?

— Да нет, — замялась девушка, — просто соскучилась. Где ты была так долго, Констанция?

— О, я на некоторое время покидала Париж. Как ты изменилась за это время!

— Но прошло всего несколько дней, — всплеснула руками Колетта, — неужели можно так быстро измениться?

— Да, ты же готовишься замуж, а это накладывает на тебя отпечаток. Ты уже совсем взрослая.

Девушка доверчиво смотрела в глаза старшей подруги.

— А ты, Констанция, выглядишь просто великолепно.

— Спасибо, дорогая. Ну что ж, — сказала Констанция, усаживаясьв кресло и не выпуская из своих рук ладоней девушки. — Мне кажется, тебе есть что рассказать мне.

Девушка смутилась.

— Для начала расскажи мне, как ты живешь.

— Великолепно.

— А больше тебе нечего мне рассказать? Колетта пожала плечами.

— Все хорошо.

Но Констанция взяла ее голову в свои руки и пристально посмотрела в глаза.