Маруся сидела за компьютером, одним пальцем набирая в строке поиска «няня», «седелка», «уборжица по часово».

– Марусь, ну что ты делаешь? – буркнула Алинка. – Ерунда это. Я найду тебе работу. Я…

– Как искать будешь? – флегматично спросила Маруся.

– Через ма… – сказала Алинка и осеклась.

– Во, – выговорила с удовольствием Маруся. – Через маму. Сама ты пока нужной силы не набрала. А матери твоей я обязанной быть не желаю ни в коем случае.

– Матери… матери дома, – вздохнула девушка.

– Чего?

– Матери дома… Старшей женщине в роду. Это у них так… там, откуда Мастер.

– Дельно, – кивнула Маруся. – Дельно, как у нас. Батьку-то я не помню. Спился да помер. А дед в войну погиб. Бабка главная и была в семье. И у тебя, гляжу… о батьке ни слова.

Алина вздохнула, развела руками. Тогда ей казалось весело и прикольно, как папа выпрыгивает из постели, обматываясь сбитой простыней, а две тетеньки так же прытко шарахаются в стороны под ударной волной маминого крика. Щелк, щелк – она расстреляла их вспышками новенького айфона.

С тех пор о папе ничего не было слышно.

– Вот и я говорю: мужик – хорошо, но сегодня есть, завтра нет его. Полагаться на это дело нельзя, я ученая. С жильем пока ладно, у Димки перекантуемся. Но работу я тоже погляжу. Ты ж, если что, обратно к маме под крылышко. А я куда?

– У тебя же вообще свой дом, Марусь. С печкой…

– Да видала я эту печку, Алина! – неожиданно жестко сказала женщина. – И печку, и красоты эти северные! Ваши-то понаедут: ах, экзотика! Ох, красота! Только они к себе в большие города возвращаются. Зимовать, к примеру, не пробуют. А у нас газа нет, автобус через день ходит, школу закрыли… Я всю жизнь хотела клубники себе на грядках посадить. Выйти, собрать ее в горстку, есть и вдаль смотреть. Мужик чтоб подошел рядом, обнял, детки чтоб играли… Да хрена-то лысого, Алинушка! Мужики спились, рожать не от кого. И клубника не растет… А мне посреди этого всего – пропасть, что ли? Жизнь дожить да в землю сойти? Я для этого ли родилась, в сельпо труселями и водкой торговать? Не могу там больше. Как увидела корабль твоего мужика, дракона, – так и поняла, уходить надо к тому, чего раньше и не чаяла. Иначе сопьюсь за прилавком. Понимаешь?

– Нет.

– Ну и слава богу. – Маруся встала из-за стола и резковато хлопнула крышкой ноутбука. – Пройдусь я, Алиночка.

Алинка глянула на часы.

– У меня… я…

– Иди-иди, я сама пройдусь.

Алинка прикусила губу и кивнула. Дядя Юра не терпел отложенных или перенесенных тренировок, опозданий, месячных, соплей, жалоб на трудности и неприбранных лунно-белых волос.

– Марусь, ты… не заблудись, пожалуйста. Адрес запомнила?

– Ну да.

– Телефон не забывай.

– Ага.

– И… может, тебе денег?

Маруся уставилась на Алинку тяжеловато.

– Материны же деньги.

Алинка встала, прошла к стильному малазийскому комодику на резных ножках. Дима любил этнические акценты в светлом летящем хай-тековском интерьере.

– Вот. Это не мои. Дядь-Димины. Он держал тут наличку на случай курьеров всяких на дом… и так далее.

И отправилась одеваться – на пятках, растопырив пальчики ног с позеленевшими ногтями.

Маруся осторожно заглянула.

– Ох, Димка, Димка, – протянула она. – Вот блин, живут же люди… С другой стороны, мы ж спасательная экспедиция. Нам нужно того… финансирование.

Пухлая рука схватила не менее пухлую пачку тысячных купюр.

Маруся утвердила простыми металлическими «шпильками» тяжёлые скрутки кос около ушей, чуть тронула губы перламутровой Алинкиной помадой и двинула на выход, прихватив простенький, сильно пошарпанный телефон и ключи от шикарной квартиры.

Спустя двадцать минут, когда «смарт» повез Алинку, завязавшую волосы в тугой самурайский пучок, на насыщенное рандеву с Юрой Буханцом, Маруся сидела в дорогущем ресторане и по буквам разбирала названия мудреных блюд.

Официант, приняв неловкие спотыкания фактурной, стильно одетой валькирии за иностранный акцент, стоял согнувшись.

– Вы любите морепродукты? Hej! Gillar du fisk och skaldjur? Дr du svensk, eller hur? Moi! Tykkaatkц meriruoasta? Oletkohan suomalainen? – рядом присел тощий парень в смешно раскрашенной пацифистскими символами футболке. На шее китчево поблескивала толстая золотая цепь. – Вы же шведка, да? Или финка? – добавил он нерешительно и почему-то по-русски.

Маруся уперлась в него взглядом, далеким от нежного. Но Витя, любимчик богов, беды не чуял.

– Тут вот осьминог не очень, переваривают его, а может, перемораживают. А карельская форель высший сорт.

– Карельская форель, говоришь? – Маруся хмыкнула. – Морепродукты? Видала я твою форель во всех видах, пацан.

– А, так вы русская? – оживился Витя. Ему не былозаметно ни грубых пальчиков с заусенцами, ни коротко обстриженных ногтей (а по совести, некоторые были и вовсеобкусаны), ни обветренных губ, покрытых поверх шелушинок нарядной Алинкиной помадой… Маруся еще не успела налощить себя, как того требовала столица, – но формы, комбинезон и прическа а-ля принцесса Лея сделали свое дело.

Особенно прическа.

Витя утонул взором в Марианской впадине между пышными грудями и потерял дыхание.

– М-можно я вас угощу?

Маруся навострила отлаженные в боях с северным мужичьем рецепторы, прикинула весовые категории. Вывела вердикт «чудик неопасный, турист, можно сэкономить» и величественно кивнула.

Витя точно так же мысленно потянулся к пощипанному разгульным образом жизни счету, решил, что на Такую Женщину должно хватить, а машина может и обождать. И лихо прищелкнул пальцами, подражая кому-то из фильма «Место встречи изменить нельзя»:

– Официант!

…Спустя пару часов и пару десятков тысяч рублей Витя окончательно уверился в даре богов, снизошедшему к нему с небес.

Он боялся вести домой великолепную, космически сияющую диву – мама и в особенности бабушка не поняли бы этого соединения душ. Но Витя дошел уже и до идеи «в нумера».

– Разошелся, – посмеивалась Маруся. – Ты откуда деньги-то взял, фуфлолог? Ваше дело не прибыльное, вон, к нам сколько народу за змеем приезжали, – и осеклась.

– Я тоже! Тоже! – в пьяном угаре водки, смешанной с водкой другого сорта, выговорил Витя. – Я вон в Чопу ездил… одиночный поиск… сам! Ходил! На Змеиное…

– Ну, – осторожно выговорила вдруг протрезвевшая Маруся.

– И там нет никаких змеев, – гордо, но не совсем внятно промямлил Витя. – Зато я там сделал открытие, и мне его, его… оп… оплатили!

– Ну, – еще осторожнее сказала Маруся. Увидев необходимость поддать жару, слегка дернула вниз замочек комбинезона. Столичный метросексуал отметил бы край хэбэшного, основательно постиранного бельишка, но для Вити это оказалось откровением похлеще брабантских кружев ручного плетения.