горестно, когда господин не узнаёт слуги, которой столько к нему предан.

Элеонора

Старик! что ты это вздумал?

Валентин

Так, синьора. Несмотря на вашу недоверчивость, мне вас нельзя оставить. Вы, конечно, правы! Кто из честных людей может любить поверенного Сатинелли? Но вы, конечно, выслушаете меня, седого, верного слугу графа Кордано!

Эмилия

Позвольте, сударыня, говорить ему — пусть говорит он со злым намерением, лишь только б говорил о Лорендзе.

Элеонора

Старик! Почему ты меня знаешь?

Валентин

Я вам сказываю: если вы вдова Пинителло, то имя...

Элеонора

Если лесть или коварство готовы водить языком твоим, то не произноси сего имени. Оно священно. И да обратится тому в ужасный грех, если дерзнет кто произнести его с злым намерением.

Валентин

Да обратит мне Бог в страшный грех, если я осмелюсь святое имя Лорендзы произнести без благоговения. Велите удалиться молодой сей госпоже. Она всего не может слушать.

Элеонора

О! она должна выслушать.

Валентин

От чего начать мне? Чем кончить? Но если вы Элеонора, то с чего я начну, вы поймете, и чем кончу, вы довольно будете чувствовать. Вы знаете, что вы сестра Лорендзе?

Элеонора

Знаю.

Валентин

Также знаете вы — и она была в сем замке.

Элеонора

Знаю.

Валентин

И, верно, вы знаете это из писем, писанных отсюду.

Элеонора

Так и ты известен о сих письмах? О, не может быть, чтоб ты был злобный человек. Лорендза открывала тебе свои тайны — ты должен быть добрый человек! Скажи, что было с нею далее?

Эмилия

Любезный старик! зачем тебе таить от нас — она жива еще?

Валентин

О! без сомнения! Небесные не могут умереть!

Элеонора

Так ее нет уже! Боже, нет уже!

Валентин

Да благословит Господь дух праведный — мир праху ее, освободившемуся от земных горестей.

Элеонора

Что сделалось с нею? Если ты был поверенным ее несчастия, то, без сомнения, ты знаешь и об ее успокоении. Здесь умерла она?

Валентин

В сем самом замке Бог кончил бедствия ее. Ах! здесь она томилась дни и ночи, здесь страдала голодом и жаждою — и здесь наконец... (Плачет.)

Элеонора

Ужасно! Среди толпы злодеев, извергов человечества нашелся один, который принимает участие в судьбе ее! Да благословит тебя Бог!

Валентин

О! я на Него надеюсь. И если мне еще удастся успеть в одном, то я спокойно опущусь в могилу и буду твердо ожидать блаженной жизни за гробом. Бедная Лорендза в последнюю минуту томительной жизни своей обещалась молить Творца, дабы и я причтен был к лику праведных. И если ее молитвы будут презренны, то кто из смертных может надеяться на благость Божию?

Элеонора

Итак, она сделала тебе препоручение?

Валентин

И с вашей помощию я надеюсь его исполнить. Бог, сам Бог послал вас сюда.

Элеонора

Говори! говори скорее! Всё, что только осталось в моей власти — и даже жизнь моя...

Валентин

О нет! Она сего не требует. В ту страшную полночь, когда Монтони овладел изменнически нашим замком, граф, графиня, несколько рейтаров и я — все розданы под особливую стражу и по шестидневном странствовании, всё ночью, достигли мы до этого замка. Тут-то начались все наши бедствия. Товарищи мои решились уйти, соглашали и меня, но мне хотелось или спасти господ своих, или самому погибнуть. Я остался, сказал об этом графу и выискивал удобный случай, не удастся ли мне спасти его. Всё тщетно! Всё было предпринято. Товарищи мои ушли. Граф рыдал, благодаря меня за верность.

Элеонора

Чем воздать тебе за доброе твое дело?

Валентин

Если б мне удалось исполнить его препоручение, то я почел бы себя с избытком награжденным за все труды и за все старания. Тут — но я не смею произнесть теперь ни слова об участи Лорендзы: ваша дочь довольно молода, она не сможет всего выслушать.

Элеонора

Довольно! Я знаю всё из последнего письма ее.

Валентин

И это письмо писал уже я. Она сама была не в силах и водить рукою. Кто может только вообразить ее страдания, кто представит их во всей их полноте — и тот уже довольно несчастлив, но кто их переносил... Поступок мой привязал ко мне Монтони. «Старик! — сказал он. — Мне приятно видеть тебя мне преданным. Я хочу доказать мою к тебе доверенность. Ты будешь отныне стражем графовой темницы».

Элеонора

Небесный Боже! Так он был заключен!

Эмилия

Так он томился в темнице? Господи!

Валентин

Я сам не знал, что делать! Как я мог, не проливая слез, смотреть на цепи, отягчающие руки моего господина?

Элеонора

Он был в оковах!

Эмилия

Был в оковах!

Валентин

Но другая мысль: если я откажусь от новой должности, она поручена будет другому — и тогда, тогда лишусь я отрады плакать на его коленях. Я принял должность.

Эмилия

Он томился в оковах!

Элеонора

Оковы сии были оковы праведника!

Валентин

Лорендза скоро сошла в гроб (Элеонора и Эмилия плачут), и вскоре Сатинелли (Монтони вздумалось так назвать себя) отправился из замка. Тут я с графом проплакал целый день.

Элеонора

Неужели и тут не мог ты найти случая?

Валентин

Когда бы я оставался полным господином в сем замке — может быть, а то Монтони оставил здесь Рапини, первого по нём злодея. Он держал весь замок во всегдашнем страхе, отлучался только на малое время и всегда имел шпионов. Часто с графом просиживал я целые ночи, плакал с ним вместе, утешал его будущим блаженством и надеждою на радость, обещанную на небе праведным. В одну из сих минут он сказал мне: «Старик! Я чувствую, что мне здесь назначено кончить несчастную жизнь свою — но Бог мне дал детей. Ежели ты когда-либо проведаешь об них и будешь иметь случай сказать им или, по крайней мере, написать — то объяви им об участи их отца и закляни ужасным мщением; ежели они его исполнят, то на моей могиле благослови их, ежели же презрят отцово завещание, то моим попранным именем произнеси на них проклятие, и мой дух, возникнув из глубины гробницы, подтвердит сие проклятие». Я клялся исполнить его повеление. Сколько раз чрез письма я вас просил, синьора, навеститься о сем, но не было ответа. Наконец исчезла вся моя надежда, когда услышал я, что вы по смерти своего мужа вышли за Сатинелли. Граф услышал о сем — и лишился чувств.

Элеонора

О! он отмщен! Он отмщен страшно!

Валентин

Теперь злой случай принес к нам опять маркиза. Чувствую, что граф