Удар от приземления оказался намного жестче, чем я мог ожидать. Сразу после приземления меня снова убаюкало для устранения повреждений, которые видимо появились. Пришел в себя вместе с открывшейся крышкой. От наружных стен капсулы еще исходил жар. В воздухе сильно пахло горелым. Приподнялся, чтобы узнать, куда меня занесло на этот раз. Вокруг виднелись только камни. Надо мной навис горный уступ двухсотметровой высоты. Я встал в полный рост. Кажется, судьба имела определенные планы, которые мне надлежало исполнить, во что бы то ни стало. Капсула приземлилась на откосе горы, а подо мной раскинулась долина с двумя чадящими заводами, возле которых сновали сотни грузовых платформ.

Я посмотрел в небо, чтобы увидеть звездочку корабля законников, но не разглядел. Светало, звезды начали исчезать. Да, давно у меня не было такой бессонной ночки. Недели две точно. Тогда у нашей малышки начали резаться зубки, и мы с Айрис кружились вокруг нее всю ночь. Признаться под утро меня посещали мысли, что хуже ситуации быть не может.

Выбрался из «кокона» бодрячком. Тело лучилось здоровьем и энергией и просило дать ему нагрузку. Разбежаться на горном склоне не представлялось возможным, только осторожный альпинизм. Пока спускался, параллельно размышлял о том, как будут действовать законники. Станут ли они преследовать меня или поскорее улетят, чтобы служба не заметила чего подозрительного в их настойчивом интересе к этому месту? Был ли мой земляк Саня со своим оружейным бизнесом еще под прицелом или нет? Как ни крути, а было жаль парня, несмотря на все его преступные делишки. Ответа самому себе дать не удалось, потому что понятия не имел, на что способна коварная предводительница оборотней в погонах. Я желал ей всего наихудшего и в первую очередь попасться в руки настоящим законникам.

Солнце поднялось почти к зениту, когда я спустился в долину. С вершин вниз стекал ледяной ручей с чистой водой. Я напился из него и бегом направился к заводу, который был ближе к побережью. По всему пути попадались сухие на вид растения, которые оказывались живыми, в состоянии ожидания большой воды. Вертуны грелись на камнях и, завидев меня, лениво прятались под них, провожая мокрыми глазками. Ума не приложу, чем они питались в этой безжизненной каменистой пустыне. Солнцееды, не иначе.

Возле бараков туземцев было пусто. Зашел в один, в другой, никого. Решил, что Шекспиру удалось их уговорить и увести в лес. Я ошибался. Все, кому не надо были идти на работу, собрались в одном бараке, в котором вещал мой бывший товарищ. Я прислушался, улавливая только отдельные фразы, в которых попытался найти смысл. Мне показалось, что он отошел от той повестки, ради которой мы пустились в это предприятие, и агитировал соплеменников взять в руки оружие, чтобы дать лесу шанс другого развития. Шекспир грезил революцией, и это было подло по отношению к тем, кто ждал его возвращения.

— Привет. — Я показался туземцам на глаза.

Все, кто находились в бараке, резко повернули головы в мою сторону. Шекспир замолчал на полуслове.

— Тебя отпустили? — Спросил он после продолжительной паузы.

— Сам ушел, без спроса. Забеспокоился, как вы тут справляетесь без меня. — Я прошел сквозь толпу к бывшему напарнику. Тот встречал меня с некоторой долей опасения в больших глазах. — Ты решил мотивировать их другим способом?

— А ты откуда… ты что, понимаешь, о чем говорю? — Спросил он удивленно.

— Кое-что понимаю. Не зря тебе дали такое прозвище, сочинять ты умеешь. Не жалко устраивать войну ради удовлетворения собственных безумных амбиций?

— Это не ради амбиций, это ради блага всех моави. Мы уже тысячи лет находимся на одном уровне развития. Застыли в дикости. Я живу, как мой отец, он жил, как дед, и тот жил как прадед. История нашей цивилизации, это описание одного дня существования, который повторяется из тысячелетия в тысячелетие. У вас ведь все не так было и потому вы в космосе, а мы в лесу. Вы воевали, развивая себя ради победы, и продвигались технологически дальше и дальше. Каждое новое поколение жило иначе предыдущего. Я смотрел фильм про конфликт отцов и детей. У нас такого конфликта нет. Мы делаем ровно то, чему нас учат отцы, не задавая лишних вопросов и не интересуясь, а можно ли что-то улучшить. Появление пришельцев на нашей планете и стало той силой, которая поможет моави преодолеть застой развития. Вождь этого не понимает и потому является препятствием на пути прогресса. Мне жаль, что он глуп и чувствует себя комфортно в этом состоянии. Иного выхода у нас нет. Он не сдастся добровольно, как и те, кто привык жить по старинке.

— А что мешает вам строить свой мир, рядом с их? Увидев ваши успехи, народ сам начнет понимать, что к чему и мирно переберется к тем, кто совершил эволюционный скачок.

— Это долго. — Ответил Шекспир.

— Кто первым пустит кровь, тот ею захлебнется. — Напомнил я ему правила мира, справедливые для любой части вселенной.

— Вы же не захлебнулись.

— История Земли знает много кровавых страниц, от которых становится не по себе. Не уверен, что страдания людей окупили достигнутого прогресса. Земляне не попали в космос благодаря нему и не скоро попадут самостоятельно. Нам помогли другие цивилизации и сделали это бескровно.

— Пришельцы?

— Да. Но отбирали лучших из нас, не тревожа земной уклад, не давая знать о себе, тем, кто остался. Понимаешь? Это первый в истории Земли скачок развития, не вызванный войнами и массовыми убийствами.

— Гордей, я рад, что ты вернулся живым, но не мешай мне делать то, на что я решился. Мне этот моральный выбор дался нелегко. Я много думал и наблюдал и пришел к тому, что иначе, кроме как установлением своих порядков народ не заставить мыслить иначе. Они будут выбирать прежнее и привычное, пока не окажутся перед выбором, жить по-новому или умереть.

— Есть опасность, что корабль пограничников разнесет заводы в отместку за то, что им подложили свинью, то есть меня. Я у них там немного пошумел, пострелял. Может быть, они улетели на ремонт, а может, остались на орбите, ремонтируя повреждения своими руками. В любом случае, мы можем погибнуть в любую секунду. Твоя революция может закончиться не начавшись. Даже не уверен, что буду сожалеть об этом.

Шекспир нервно заерзал.

— Зачем