— Фроська, нечистого отородье! А ну… — Тут Фросинья распрямилась, вскочила и тяжеленный кулак простой русской женщины, с таким громким хрустом врезался в спину старика, что даже солдаты вздрогнули. Возникли обоснованные подозрения, что бедолагу уже не откачать, даже если на ту сторону в областную больницу переправить.

— А ну цыц! — Зычно рявкнул детина и Фросинья смирно села обратно. Круглое лицо набольшего повернулось к женщине. — Поди прочь вздорна баба!

Фросинья что-то проворчала неразборчиво и покинула здание. Аня с удивлением отметила, что женщина Фросинья, со спины здорово напоминает медведя…, и судя по старику, распростёртому на столе, силой она косолопому тоже уступала не слишком много.

— Ты тама жив?

— Ась? — Старик открыл один глаз, наполовину. Осторожно осмотрелся и кряхтя да потирая спину ладонью, сел в прежнее положение. — Етить её налево, як жеж больнюча шишка-то буит…

— А чаго ж ты дурень-то старой Фросинью до золобы такой выводишь? — Осуждающе качая головой упрекнул детина, старика. — Она ж душою-то нежна як розя хрупька, ты б ето, того, а то ведь, так того и усё.

— Да ни шо такоге. — Отмахнулся старик. На другой стороне стола, два представителя Цина, недоумённо переглянулись. Раньше таких сцен, на переговорах не случалось. Правда, раньше и Фросиньи этой на них не было.

Видя удивлённые взгляды военных, детина толкнул старика локтем и попытался придать лицу серьёзное выражение. Старик тоже спину потирать перестал и выпрямился. Потом подмигнул Анне, ещё кивнул ей и, очень мягким голосом (всё равно получался скрип несмазанной телеги, но теперь он стал звучать более нежно что ли), сказал ей:

— Шоб беде вашей подмочи, по зорьке утрешней, пришлём мы знахерку и дохтура нашенских. Травинков всяких, настойков спесиальных тож им дадим до дороги, да шоб под лучами зорьки их снесли. — Старик всегда был внимателен к людям, так что удивлёние в глазах военных разглядел и причину его сразу понял, потому и пояснил. Заговорщицким шёпотом, сильно перегнувшись через стол — всё-таки семейный секрет выдавал, старик поведал. — До зорьки сё несть надобно, шоб у настойков праильный ефект появилси, да шоб с пахнутьи вонища сошла, там жеж коровят малых навозна жижка есь, до пущего ефекту лечебну. То ток по зорьке несть надобно. Зупирёк выпишь Аннушка и сё, ся хворь сойдёт.

Пока старик говорил, глаза Аннушки медленно расширялись, а на моменте с «коровятами малыми» и тем ингредиентом, что они добросовестно отдавали на дело лекарское, глазки её едва не выпали на стол. Тимыч выглядел не менее шокированно, но так как лечить всем этим непонятно чем, поселенцы собирались непременно Аннушку, то уже через несколько секунд он прыснул от смеха. Справившись с шоком, Аннушка минуты три пыталась справиться с охватившим её бешенством. Почти удалось, вот если говорить отрывистыми короткими фразами, так почти и незаметно. Только, почему-то, все эти фразы, напечатать не решилась бы самая жёлтая газета в мире — стыдно было бы им такое печатать. В общем, опять временно пришлось переговорное слово взять Тимычу. Начал он с того, что попытался отговорить поселенцев от визита знахарки и доктора. Удалось, хотя и с большим трудом. На лекарственных препаратах по старинному семейному рецепту, поселенцы настаивали с упорством старых баранов, так что Тимыч сдался, поблагодарил за заботу и обещал что охрана утром будет их ждать с нетерпением, но к Аннушке проводить не сможет, потому как Аннушку с утра вызывают на ту сторону на доклад в Центр.

— Бедна-бедна дивчина, як жеж ты больна вся, до центру ентого поидешь-то? — Детина насупил брови и начал сочувственно мотать головой, а потом вдруг просиял. — Шоб чаго до пути бедового не случилоси, мы с лякарствами Витальку пошлёмь, пусь Аннушку сопроводити до центру ентого окаянного…

— Что??? — Взвыла девушка, вновь теряя только-только восстановленную, способность держать себя в руках. — Какой нахер Виталька? Этот сопливый засранец? На кой хер он мне сдался?

— Хм… — Вновь насупился детина. И вдруг согласно кивнул. — Виталька юн да соплив ищо. Правда твоя Аннушка, негоже яму тебе до центру проводити, не по чину то сопляку младому. То я буду.

— Что будешь? — Не поняла девушка.

— Ну, того. — Пояснил детина. Видя не понимание, пояснил подробнеее сопроводив слова активной жестикуляцией. — До окаянных иродов, шо больну тебе работати заставлят, с тобою отправлюси. Шоб, значит, всё иродам ентим высказати, да тебе сопроводити, шоб, значит, дурного ничегоси не случилоси до пути твоёго…

— Аааааррррр!!! — Подняв глаза к потолку, натурально зарычала девушка. Потом встала на ноги и рыкнулу. — Всё блин, Тимыч, заканчивай сам, я валю на ту сторону, беру водки, там где-нибудь затихарюсь и пошло оно всё нахрен!

Тимыч особой радости не испытал, да и веселье куда-то вдруг испарилось. Оставалось только молиться, что данная встреча близка к завершению. Он вообщем-то оказался прав. У поселенцев остался всего один вопрос. Им срочно понадобились:

— Коровята Ло Хернов. Голов етак с одну десятку.

— Лохеров? — Переспросил Тимыч, пытаясь собразить о чём речь и не ослышался ли он. Поселенцы повторили свои слова. Тимыч попытался прояснить ситуацию. Подходил с разных сторон, даже намекал, что, возможно, поселенцы что-то запамятовали и исказили название. Попытка с треском провалилась, колонисты упорно требовали каких-то лохернов.

Беседа продлилась пять минут и Тимыч уже был близок к тому, что бы поступить подобно Анне, когда один из солдат, отделился от стены и что-то прошептал ему в ухо. Тимыч мгновенно просиял.

— Вам нужны телята Лонг Хорнов?

— Ага, — радостно закивали поселенцы, — их родных, Ло Хернов с одну десятку до нас надобно.

На том и закончилась беседа. Поселенцев попросили обождать, оставили под присмотром взвода солдат с чётким указанием — никакой агрессии, максимум терпения и понимания, если всё совсем трудно, немедленно докладывать Васе, ему или Анне. А потом с непередаваемым удовольствием, Тимыч, наконец-то, покинул здание. Никогда ещё свежий воздух не казался таким свежим…, спустя полчаса он узнал, что Анна совсем не шутила, она и правда ушла на ту сторону.

Тимыч временно остался единственным офицером Цина на этой стороне.

Что согласно устава Центра, могло быть только в случае гибели обоих старших офицеров. В общем, Тимычу предстояло провести удивительно неспокойные сутки, потому как ни Вася ни Аня, в городок не возвращались как раз сутки — что б наверняка вернуться уже после ухода делегации поселенцев. К полудню с той стороны прибыл прапорщик с блокнотом и заверением, что бардовые водоросли, признали очень любопытным, ранее науке неизвестным представителем флоры, а, следовательно, он мог считаться реликтом. Поселенцам полагалось внушительное вознаграждение, за биологический образец первой категории. Вобщем, на всё ими заказанное, хватало с лихвой. Заказанное прапорщик переписал себе в блокнот.

— Скажите им, что через два дня могут присылать людей за вещами.

— Стоп. — Тимыч, изрядно натерпевшийся от поселенцев за время длительных переговоров, подумал что ослышался. — Первая категория? Разве реликты теперь классифицируют?