– Вместе мы сила! – надрывался Трындель.

– Сила! – хором поддержали его со всех сторон.

– Долой Удомо!

– Долой!

– Да здравствует свобода!

Акробаты, эквилибристы, гимнасты, шпагоглотатели, некоторые дрессировщики – они не были тренированными бойцами, как те же Кияшки, но могли за себя постоять в случае необходимости, и сейчас, разгорячённые и наконец-то объединившиеся, представляли грозную силу.

– Остановитесь! – завизжала перепуганная Бетти. – Опомнитесь, идиоты!

Но противостоять разгневанным мужчинам тётка в ушастом трико не могла. Кабаны-униформисты попытались затеять драку, но циркачи с лёгкостью разбросали их по тёмным углам. Туда же попрятались трусливые Кияшки, побоявшиеся поддержать униформистов. А сама Бетти заперлась в фургоне с мышами и ночными гадами и затихла, сидя на загаженном полу и следя за происходящим через замочную скважину. Не рискнули драться и погонщики ящеров. Увидев обозлённых циркачей, они не стали выводить ни бедозавров, ни долбоцефалов, а просто-напросто разбежались, не желая ввязываться в бой за высокомерного Удомо. Ящеры, конечно, хрипели, фыркали и даже рычали, демонстрируя желание подраться, но остались в загонах и никому не причинили вреда.

Цирк «Четырёх Обезьян» легко избавился от жалких слуг чёрного мага, однако радоваться было рано, поскольку самый верный сторонник Захариуса не сдался и сдаваться не собирался.

* * *

– Какой же он огромный, – прошептал мускулистый, но невысокий акробат, разглядывая главного врага.

– И меч у него острый, – пробубнил жонглёр.

– Сабля, – поправил соседа Кузнечик.

– Две сабли, – вздохнул Полоскун. – И пользоваться ими он умеет.

– Вижу.

– Да-а… лучше бы не видеть…

Триумфальное выступление циркачей закончилось возле главной цели – у гигантского чёрного фургона Удомо.

Кабаны и Кияшки разбежались, перепуганная Бетти спряталась, её полночные гады побоялись выбраться на свет, а кошмарные ящеры не вышли из загонов – до сих пор циркачам не приходилось драться, и обманчивая лёгкость восстания привела их в прекрасное расположение духа, заставила поверить, что победа уже одержана.

И явление Истукана стало неприятной неожиданностью.

Высоченный гигант, облачённый в чёрный доспех и вооружённый двумя острейшими саблями, бесстрашно вышел навстречу толпе и со свистом рассёк клинками воздух, показав, что радоваться рано.

Восставшие замерли.

Напрасно кричал с крыши Трындель, напрасно размахивал красным знаменем Джузеппе: толпящиеся у чёрного фургона циркачи недовольно гудели, но стояли, и было ясно, что дальше они не пойдут. Не только потому, что боялись, хотя выглядел Истукан весьма угрожающе. Нет! Дело было в другом: циркачи пошли за Поликой. За Непревзойдённой. А в её лице – за всеми феями Прелести. Циркачи откликнулись, показали, что верят волшебницам, однако сейчас пришло время укрепить их веру демонстрацией силы.

– Твой выход, – шепнул Кавальери, который прекрасно понял причину заминки. – Это должна сделать ты.

– Победить рыцаря? – изумилась девочка, с ужасом разглядывая здоровенного врага.

– И по возможности – нокаутом[6], – посоветовал толстяк. – Чтобы ни у кого не возникло сомнений в твоей силе.

– Ты смеёшься?

– Нет.

Фея ещё раз посмотрела на Истукана, на прочные доспехи и длинные острые сабли, на высоченную фигуру и язвительно сообщила:

– Победить его гораздо сложнее, чем кажется со стороны.

Девочка искренне надеялась, что мирный толстяк хоть как-то ей поможет, но ошиблась.

– Я в тебя верю, – пробубнил Джузеппе и мягко подтолкнул фею в спину. – Буду ждать здесь.

Полика сделала шаг.

Не хотела этого, но понимала, что Кавальери прав и она должна сражаться хотя бы потому, что никто другой не рискнёт выйти против Истукана и свобода «Четырёх Обезьян» в её руках.

Полика сделала шаг.

Изо всех сил сдерживая охвативший её страх.

Сделала шаг.

Истукан остался недвижим.

– Ты должен отступить! – громко произнесла девочка. – Тогда я не стану тебя убивать!

– Он искусственный! – крикнул акробат. – Он не живёт и не боится смерти!

– Он создан, чтобы исполнять приказы!

– Он дурак!

Высоченный рыцарь повёл плечом, и раскричавшиеся циркачи молниеносно смолкли и отступили. И Полике показалось, что Истукан улыбнулся… Наверное, показалось, потому что лицо чёрному рыцарю заменяла безжизненная маска, на которой никак не могла появиться улыбка. Ни злая, ни добрая.

– Он не уйдёт! – крикнул кто-то.

Искусственный воин собирался сражаться, нужно принимать бой, а Полика совершенно не представляла, что за браслеты она сплела. Догадывалась, что чёрно-жёлто-красное Плетение, которое только что разрезало фургон-тюрьму, больше не сработает, поскольку волшебная сила в нём иссякла, и не очень понимала, что делать дальше.

– Убей его! – крикнул Полоскун.

– Убей! – подхватил Кузнечик.

Но при этом циркачи благоразумно не приближались к месту схватки, а некоторые даже спрятались за массивными колёсами чёрного фургона.

– Убей!

Рыцарь шагнул к фее. Кажется, он решил, что криками зрители подбадривают именно его.

– Убей!

Истукан сделал неуловимо быстрый выпад обеими руками, сабли устремились к девочке, и Полика с огромным трудом увернулась от острейших лезвий.

– Фея! Фея! – закричали циркачи, желая поддержать Непревзойдённую, и только толстяк Джузеппе понял, что дела плохи.

Сабли вновь просвистели в воздухе, чтобы уйти от них, Полика упала и покатилась по земле, но вовремя остановилась, сумев избежать следующего удара, краем глаза заметила, как из потайного арбалета в наруче Истукана вылетает стрела, извернулась, в последний момент уйдя от выстрела, уловила напряжение волшебной силы, поняла, что одно из Плетений готово к бою, вскочила, взмахнула рукой, оживляя заклинание и…

«Почему я вложила в браслет именно его?»

Плетение действительно оказалось волшебным. И оно действительно сработало. Но не ударило по врагу огнём или железом и не подарило фее какого-нибудь оружия – зато в правой руке Непревзойдённой чудесным образом появился букет крупных алых роз.

– Цветы? – изумлённо выдохнули стоящие вокруг циркачи.

«Цветы, цветы! – мысленно ответила им фея, в отчаянии швыряя букет в голову приближающегося врага. – Может быть, у них шипы ядовитые?»