— Ты как? — первым делом спросил Нтор.

— Было бы намного лучше, если бы кое-кто с меня слез! Чем вас, принцев, во дворце кормят, что такие тяжелые? — спихнула с себя муженька.

— Вот это улов! — кто-то радостно захлопал в ладоши, — хозяин будет доволен.

Контуры пентаграммы погасли, и мы увидели, наконец, где оказались. Просторный зал, в котором легко бы разместились сотни две-три людей, черный мрамор, колонны и невероятное количество горящих свечей, от которых исходил удушливый аромат воска и смеси трав. Одна массивная люстра под купольным потолком несла на себе тысячи живых огоньков. Так же свечами изобиловал пьедестал с троном из человеческих костей. Брр! Судя по всему, хозяин этой мерзости, отсутствовал. А вот приспешников тут было, хоть отбавляй. По периметру зала застыли костяные рыцари в доспехах. На пьедестале лениво развалились две гончие. Темные фигуры в плащах и капюшонах бесшумно копошились в дальнем углу. Похоже, что занимались построением очередного портала. Насчитала около девяти малых пентаграмм, которые со временем образуют одну гигантскую. В центре расположился круглый алтарь для жертвоприношений. В мерцающих отблесках свечей камень поблескивал алым, подтверждая самые мрачные опасения. Он использовался по назначению, и довольно часто. Эманациями смерти, страха, боли тут пропитался воздух и каждый камешек.

А потом из тени выступил тот, кого я так рвалась спасать. За пару месяцев Игмар разительно изменился, вытянулся, стал старше и в глазах появилась жесткость, которой раньше не было.

— Обезоружить! — отдал приказ младший, и к нам тут же подскочила четверка слуг. Выкрутили руки и связали их за спиной, обшарили карманы на предмет амулетов. У меня-то и не было ничего, кроме обруча. Однако его не заметили, хотя я знала — на месте, никуда не делся. Странно. Выходит, артефакт предвидел, что-то подобное, а потому разрушил остальные. Еще бы с руководством по использованию дал ознакомиться, цены бы ему не было.

Нтора обчистили до нитки: защитные кольца-амулеты, подвески-накопители, заговоренное оружие — выгребли подчистую. Вдобавок руки вывернули и связали. Попробуй, помагичь в таком состоянии! Да и церемониться с ним никто не собирался, оттащили к стене, напялили железный ошейник и подвесили на цепь, как преступника.

— Игмар, почему? — в голове не укладывалось, как добрый и отзывчивый мальчишка в одночасье стал воплощением зла. Добровольно. Я чувствовала, как бьется сердце, как бежит кровь по жилам. Он не мертвец и не марионетка, от него не разит падалью, как от тех же слуг.

— А почему ты, лишенная дара и магии, вдруг обрела могущество и бессмертие? — зло огрызнулся брат. — Сколько бы я ни старался, сколько ни развивал жалкие искры, никогда бы не достиг той силы, которая сейчас бурлит внутри.

— Запретная магия, — догадалась я, — но ведь ее могущество строится на чужих жизнях! Я не по собственной воле стала такой, виновата Фирана… я же ради тебя… — обида подступила к горлу комом. И разочарование, горькое.

Все, чем дорожила и чем жила, оказалось ненужным. Сначала Нейдан воспользовался сестринской любовью и привязанностью, чтобы согласилась отдать ведьминский дар. Лишь благодаря этому он стал ведьмаком. Не таким сильным, как отец, потому что не хватило смелости довести ритуал до конца, но способным использовать лууны и творить заклинания. Вкупе с магическим даром — это мощное сочетание. А потом я обменяла свою жизнь на жизнь брата, который теперь превратился в монстра. Осознание этого повергло в такое отчаяние, что выть хотелось. Маги — злые, подлые существа, ради искры дара готовые идти по трупам. Мне не повезло родится в семье, где каждый по-своему чудовище. И я стала чудовищем, как ни ужасно это признавать.

— Зачем я здесь? И, кстати, где это, здесь? Где мы? — поинтересовалась собственной участью. — Это ведь логово стрига? Так, зачем он так настойчиво желал заполучить меня?

— Скоро узнаешь! — хищно усмехнулся младший, — помучайся немного. Тогда, может, поймешь, что нет смысла жертвовать собой ради тех, кто этого недостоин.

— Кто твой хозяин? Кто стриг? — крикнула в спину уходящему брату. По его молчаливому приказу, меня приковали неподалеку от Нтора. Хорошо, хоть ошейником не наградили, только на ногу железный браслет и цепь навесили.

— А ты еще не поняла, сестренка? — услышала издевательский смешок в ответ.

— Не-ет! Этого не может быть! Он же умер! Его убили маги!

— И ты всерьез веришь, что Гаэсс Ормут пожертвовал бы собой ради каких-то крестьян? У пускающей слюни идиотки и то больше мозгов было, чем у тебя! Это всего лишь часть ЕГО грандиозного плана!

Прикрыла глаза и бессильно облокотилась на стену. Изнутри душили слезы и было так больно, что жить не хотелось. Хотя, какая жизнь? Я же умерла и переродилась в нечисть. Так что вполне вписываюсь в нашу семейку. Старший брат — ведьмак с магическим даром. Нейдану повезло с Золаной, которая сумела изменить его в лучшую сторону. И все равно ведьмачий характерец пробивался иногда. А вот младший сорвался и превратился в приспешника нежити. Сила и могущество слишком привлекательны, чтобы суметь от них отказаться. Отец же — воплощение зла, которое грозит уничтожить привычный мир. Его и сослали когда-то в наши земли за участие в заговоре против императора. Очевидно, маг не оставил замыслов по свержению власти. Бедные ведьмочки, что повстречались Гаэссу Ормуту на пути. О собственной матери не слышала с того жуткого ритуала, когда Нейдан забрал ведьминскую силу. Мать Игмара погибла за год до этих событий. Тогда-то и появилась Фирана, родная тетка младшего. Судьбой матери Нейдана не интересовалась, но не думаю, что маг оставил ее в покое. Если подумать, как имперский маг стал ведьмаком, несчастных элиек уже давно нет в живых.

— Лелана, мы справимся, — это принц подполз, насколько позволяла цепь, и попытался хотя бы прикоснуться. — Не плачь, пожалуйста! Помощь уже близко. Роваль империю носом перероет, но найдет нас. Все будет хорошо, веришь?

— Нет! — всхлипнула, злясь на себя за то, что проявила слабость. Аж в глазах потемнело от бессилия и ощущения того, что загнали в угол. И эти слезы откуда взялись? Я ведь вовсе не плакала. — Ргррр! — сорвалось угрожающее рычание. Да, моей кровожадной сущности тоже не нравилось такое положение. Она рвалась ломать и крушить, даже когти для этого выпустила и те с противным скрежетом пробороздили стену.

Стоп! Когти! — чуть запястья не вывихнула, чтобы дотянуться до веревки. Слишком высоко завязали — не достать! — хищный взгляд замер на наследничке. К нему я запросто доберусь, цепь-то к ноге привязана.

— Повернись спиной. Быстро! — приказала тихим полурыком. На удивление, Нтор подчинился беспрекословно. Я не глядя чиркнула когтями по веревкам, стараясь не пропороть кожу. Вроде удалось, путы осыпались на пол ошметками. — Теперь помоги мне.

Со мной муженек возился долго. Разрезать узлы было нечем, а на распутывание ушло минут десять. И то, почувствовав, как веревки ослабли, рванула их, и сама освободилась. Теперь железки. Такое украшение на ноге совершенно не нравилось. Будто собачонку на цепь посадили.