- Нет, я уверен, они не желают нам зла…

- А я уверен, что желают! Убьем их!

- Но это же придется вставать?! - возмутился Каспар, разглаживая бороду. - А я так устал… хррр-пс-пс-пс…

- Не спи, дурак!

- О боги, как ты меня напугал! Я не сплю, не сплю!

- Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам… - процитировал другие великие строки Мельхиор. - Кто из вас Горацио?

- Я! - нагло заявил Бальтазар. - А ты мне должен деньги - давай сюда!

- Правда? Не помню такого…

- Ты не помнишь даже своего имени! Немедленно верни деньги!

- Нет.

- Отдай! - зарычал узкоглазый колдун, вцепляясь в тощую шею Мельхиора.

- Прекратите немедленно, молокососы! Я вас!… хррр-пс-пс-пс…

Из рубки за ними наблюдали Фабьев, Грюнлау и Зинаида Михайловна. Мадам Колобкова не спала уже почти тридцать часов, переживая за мужа и дочь. Она расхаживала по рубке, то сжимая кулаки, то пуская слезу. Настроение каждую секунду сменялось с «Господи, только б живой!» на «Ну, пусть только вернется, скотина!» и обратно. Зависело от того, что она думала в данном случае: мужа убили каннибалы, муж в плену у каннибалов, муж бухает с каннибалами.

Это третье ее расстраивало особенно сильно.

- Не переживайте так, Зиночка, вернется Иваныч, и Светка вернется… - неуклюже попытался ее успокоить штурман.

- Пусть только вернется!… - грозно начала она и тут же пустила слезу: -…живой… Петенька мой… Может, там львы какие?! Или акулы!…

- Акулы?… В джунглях?… - удивился Фабьев. - Успокойтесь, Зиночка, смотрите, вон уже Петрович летит, сейчас все узнаем.

Прожектор «Чайки», рассеивающий бескрайнюю мглу, действительно высветил в небесах силуэт огромного беркута - судовой механик благополучно возвращался на борт. Угрюмченко сделал три круга вокруг пришвартованной яхты и аккуратно приземлился на полубаке.

Волшебники равнодушно посмотрели на крупного седоголового орла и вновь углубились в спор о смысле существования Вселенной. Все трое придерживались кардинально различных взглядов. Каспар считал, что Вселенная вообще ни для чего не нужна, и существует просто так, сама по себе. Бальтазар твердо верил, что Пуп Вселенной - он сам, а все остальное требуется лишь для того, чтобы служить ему. Мельхиор полагал, что Вселенная - занятное местечко, где творится много всякого интересного, и ее цель - развлекаться, глядя на то, что еще выкинут все эти букашки, именуемые людьми.

- Ну как там?! - крикнула Зинаида Михайловна, выбегая на палубу.

- Пить!… - прохрипел усталый беркут. - Пить, муха-бляха!…

Гюнтер торопливо подал ему стакан воды. Угрюмченко сунул туда клюв и возмущенно заклекотал:

- Пить, а не мыться!… Спирту мне! Неразбавленного!

- Петрович, перья выдеру! - пригрозила госпожа Колобкова. - Что там с Петей?!

- У папуасов они…

- Пьянствуют?!

- Не… в плену сидят…

- Повезло ему! - разочарованно заявила Зинаида Михайловна. - Погоди, Петрович, как в плену?! Почему в плену?! Зачем в плену?!

- Зинаида Михална, что вы на меня кричите?! - обиделся Угрюмченко. - Я тут, понимаешь, работаю, крыльями махаю… машу… а на меня… и даже сто грамм никто не нальет…

- Петрович, хватит испытывать терпение.

Что-то подсказало механику, что его сейчас будут бить. То ли суровые глаза госпожи Колобковой, то ли ее же поджатые губы, то ли ломик, который она зачем-то взяла в руки… И он сразу очень быстро рассказал, что случилось с Колобковым и остальными, почему они до сих пор не вернулись на «Чайку» и что их ожидает, как только тепорий снова начнет светиться.

Фабьев и Грюнлау слушали с выпученными глазами и одеревенелыми лицами. Зинаида Михайловна поминутно ахала и хваталась за сердце. Матильда Афанасьевна, вышедшая из каюты на середине рассказа, испытывала противоречивые чувства - зятю, конечно, туда и дорога, но внучку-то жалко!

- Светочка моя… кровиночка… - наконец всхлипнула несчастная бабушка. - А Петру Иванычу!… да пусть уж и он вернется, бог с ним… - еще громче зарыдала она, -…со скотиной этой…

Впрочем, глаза у нее оставались совершенно сухими.

- Шкипер, давать мне пистолет, я идти джунгли спасать Петер и остальные, - попытался сделать суровое лицо Грюнлау.

- Герр Грюнлау, вы… - недоверчиво посмотрела на него Колобкова.

- Я быть полностью здоров, - непреклонно заявил немец. - Чувствуй себя идеально и хотеть идти выполнить спасательный миссия.

Он действительно вполне оправился от лихорадки. Вот близнецы по-прежнему лежали и мучались кошмарами. Обоим снилась школа.

- Он здоров!… - всплеснула руками Матильда Афанасьевна. - Здоров он!… Да куда ж ты попресси, немчура?!

- Мама! - прикрикнула на нее Зинаида Михайловна. - Герр Грюнлау, ну в самом деле - куда вы пойдете, один? С Петей там Гена и Валера были, и то…

- Я тоже полечу, - расправил крылья Петрович. - Ты, Михална, за меня не беспокойся…

- А никто и не беспокоится… за тебя.

- За меня тоже не надо волновайся, - категорично заявил Грюнлау. - Шкипер, давать пистолет!

Фабьев зачесал в затылке. Чувство долга требовало от него немедленно взять последний браунинг и отправиться вытаскивать владельца судна и остальных из лап черномазых каннибалов. Благоразумие твердило, что это совершенно бессмысленно и даже глупо - он же не Рэмбо, в одиночку воевать с целой деревней. Да и поход по джунглям для престарелого штурмана представлялся воплощенным ужасом.

Однако шансы Грюнлау также колебались где-то около нуля.

- Шкипер, без медленности… немедленно давать пистолет! - встал в позу немец. - Я хотеть немедленно идти в…

- Да поняли мы уже, поняли… - вздохнула Зинаида Михайловна. - Василий Васильевич, ну что делать-то? Петрович, что ты голову под крыло спрятал?!

- Нападают!!! - неожиданно взвизгнул Бальтазар, выбрасывая из ладоней столб огня. - Живым не дамся!!!

- Да кому ты нужен живым-то? - развеселился Мельхиор.

- Кто?! Чего?! Я не сплю, не сплю!

Земляне от криков полоумных волшебников вздрогнули. В первый момент. Но потом до всех дошло, что никто не нападает, все спокойно - просто у Бальтазара случился очередной приступ паранойи и он поджарил фальшборт. На металле осталась уродливая черная отметина.

- Ага-а-а… - задумчиво направилась к ним Колобкова. - Простите, дедушки…

- Что тебе, добрая женщина? - мило улыбнулся Мельхиор.

- Я ей не верю, убьем ее! - зашептал Бальтазар.

- Обязательно, но потом, - кивнул Мельхиор.