— Как долго рабы могут выдержать этот ритм? — спросил Дуилий, с интересом наблюдавший за маневром.

— В нормальных условиях пять минут, — ответил Аттик. — Но теперь десять узлов берет на себя ветер, и на долю гребцов остается только три. Темп такой же высокий, как при таранной скорости, но усилий затрачивается гораздо меньше.

Дуилий снова кивнул, и на его лице отразилось восхищение искусством, которое требовалось для выполнения подобного маневра.

Аттик заметил эту невысказанную похвалу. За то короткое время, что он знал Дуилия, его мнение о сенаторах, сложившееся под влиянием Сципиона, существенно изменилось.

* * *

«Аквила» миновала остров Панарея на скорости тринадцать узлов — каждый удар весел приближал судно к Липаре. Аттик, Септимий и Дуилий стояли на корме, молча вглядываясь в морскую даль. Аттик раздумывал, не увеличить ли еще скорость — благо попутный ветер позволял. Маневр считался очень опасным, и капитан видел его всего один раз в жизни — последствия были катастрофическими. При скорости выше таранной удары барабана начинают сливаться, и ритм, заставляющий двести человек грести в унисон, легко теряется. Аттик с сожалением отверг эту мысль. Нужно идти с прежней скоростью и молить Фортуну о помощи.

— Суда прямо по курсу!

Все подняли голову, посмотрев сначала на топ мачты, а затем на горизонт, в ту точку, куда показывал впередсмотрящий.

— Далеко? — крикнул Аттик.

— Около пяти миль, капитан. Идут друг за другом, у самой гавани Липары.

— Проклятье! — выругался Аттик. — Слишком далеко для сигнала.

— Опоздали. — Септимий вслух произнес то, на что не решались другие.

— Курс и скорость прежние! — приказал Дуилий. — Может, ловушка карфагенян еще не готова захлопнуться, и мы успеем.

Аттик кивнул, надеясь, что у них еще есть шанс.

* * *

С кормы «Марса», пересекавшего серповидную гавань, Сципион внимательно разглядывал тихий город. Липара раскинулась в самом центре бухты, а за ней начинался крутой подъем на холмы, протянувшиеся вдоль оси острова. При виде римских галер, входящих в гавань, вся деятельность в порту замерла, и торговые суда у причалов казались брошенными. Сципион улыбнулся, представив панику, которая охватила размещенный в городе гарнизон карфагенян.

«Марс» шел в центре бухты, а остальные суда распределились справа и слева, выстроившись в ряд. Сципион лично выбрал такой строй, вспоминая впечатление, которое произвели галеры в Остии. Этот вид должен вселить страх в сердца врагов на берегу. Не встретив сопротивления, старший консул испытал некоторое разочарование. По возвращении в Рим ему придется приукрасить свой доклад хотя бы для того, чтобы удовлетворить жажду славы сограждан. О легкой победе не слагают легенды.

Сгорая от нетерпения, Сципион ждал, пока неопытные экипажи закончат маневры в узком пространстве бухты; их действия выглядели нескоординированными и неуклюжими. Простейшая перестройка из колонны в ряд была еще не завершена, когда терпение Сципиона истощилось.

— Увеличить скорость!

«Марс» рванулся вперед, и за ним последовали остальные галеры. Сципион расправил складки тоги, готовясь к высадке на берег.

* * *

В безнадежном молчании Дуилий смотрел, как последняя галера Классис Романус входит в гавань в трех милях от «Аквилы». Римские суда двигались решительно, но без спешки, оставляя экипажу «Аквилы» слабую надежду на то, что они успеют предупредить о ловушке.

Аттик, привыкший за многие годы на море не терять бдительности, продолжал следить за горизонтом, опасаясь появления врага.

Вот они! Он заметил движение у южной оконечности острова, рядом с мысом в миле от гавани.

— Суда по левому борту! — доложил впередсмотрящий, и все взгляды обратились в ту сторону, куда уже смотрел Аттик.

— Карфагеняне, — сказал капитан «Аквилы», и развевающиеся на мачтах вымпелы подтвердили его слова. — На скорости атаки.

Аттик уже насчитал десять галер, а из-за мыса появлялись новые суда, вспарывая воду веслами. Впереди шла квинквирема, словно вожак стаи, безошибочно выводящий волков на добычу.

— Стой! — внезапно скомандовал Дуилий.

После секундного колебания Аттик передал приказ экипажу. Парус был тут же спущен, движение весел замедлилось, затем полностью остановилось.

— Какие будут указания, консул? — напряженным голосом спросил Аттик, понимавший, что на счету каждая секунда.

Септимий стоял рядом, крепко сжимая рукоять меча; близость врага заставила его напрячься.

— Курс на Рим, капитан. — Голос Дуилия дрожал от бессильной ярости.

Аттик и Септимий собрались было запротестовать, но Дуилий предвидел их реакцию.

— Я не имею права разделить судьбу Сципиона, направившись в Липару. Если мы оба попадем в руки врага, флот будет обезглавлен. Наша главная забота — Рим и легионы на Сицилии. Еще одна римская галера в Липаре не спасет от поражения.

Готовый взорваться, Аттик сдержался, удивленный тем, что Дуилий объяснил свое решение. Откровенность консула вызывала доверие, а готовность прислушиваться к советам порождала ответную готовность подчиняться приказам.

— Глупец Сципион, — произнес Лонгус, — заслужил такую судьбу. Вот до чего доводит гордость.

— Но не флот. — Дуилий выругался, ударив кулаком о поручень. — Это римляне. Люди, которые откликнулись на призыв города. Они не должны умирать в западне, словно крысы.

Аттик едва заметно кивнул. Убежденность, с которой были произнесены эти слова, нашли отклик в его душе — капитан все сильнее чувствовал свою неразрывную связь с Римом.

— Поворот кругом, Гай! — крикнул он. Доверие к консулу убедило его подчиниться приказу. — Курс на Рим.

Весла пришли в движение, и «Аквила» искусно выполнила маневр; экипаж работал молча — все осознали, что им не удалось догнать Классис Романус. Позади них карфагенская квинквирема обогнула мыс и входила в спокойные воды внутренней гавани Липары.

«Аквила» на веслах шла на север, а Аттик с Септимием продолжали стоять у поручней на корме, молча наблюдая за знакомой картиной. Лица капитанов и центурионов римского флота проплывали перед их внутренним взором — этих людей они уже потеряли и оплакали. Через несколько минут подробностей уже было не разглядеть, и с неминуемым поражением пришлось мириться.

* * *

— Вражеские суда за кормой!

Услышав сдавленный крик, Сципион резко повернулся. На расстоянии более трехсот ярдов три галеры огибали южный мыс, направляясь в гавань; за ними следовал еще десяток судов. Их возглавлял гигантский корабль — квинквирема, возвышавшаяся над окружавшими ее галерами. К тому времени, как они показались из-за мыса, римский флот охватила паника. Воздух наполнился боевым кличем карфагенян, и Сципион почувствовал, что внутри у него все похолодело. Римский консул в нем уступил место командиру легиона.