— Ну хорошо. Я тоже скучаю без него. Давай заведем собаку? Ты знаешь, она будет нас веселить, и ты не будешь скучать, пока я в школе. А если Мак вернется, она укусит его, и правильно, зачем он уехал в Америку! Ну что, мама, давай?

В течение следующего получаса я пытаюсь объяснить ему, что собака не сможет меня утешить и развеселить, а в конце мне в голову приходит отличный аргумент:

— И потом, Баз и Вуди будут бояться, когда собака будет бегать по саду. Это несправедливо.

— Глупости, мама! Мы возьмем маленького щенка, они вместе будут играть и все такое. Когда он вырастет, они уже будут друзьями. Он даже сможет катать их на своей спине. Им понравится.

Пытаюсь убедить его, что кролики не любят ездить по саду верхом на огромной собаке, но он убежден в своей правоте. Мне приходится сдаться, я заканчиваю разговор очень просто: выключаю свет и выхожу из комнаты. Чарли сразу пускается в рев, и я чувствую себя виноватой. Стою за дверью спальни, думаю, что делать, потом все-таки вхожу, сажусь на колени перед его кроватью (потом даже болит шея), и мы крепко обнимаемся. Он быстро засыпает, а я начинаю понимать, что мне нужно взять себя в руки и не дергать Чарли. Чтобы не думать о Маке, начинаю составлять список покупок для Рождества, но депрессия не проходит, все бросаю и смотрю «Телохранитель» по видео. В который раз. Похоже, я еще долго буду подпевать Уитни.

Конец семестра неумолимо приближается, и родительский комитет развернул бурную деятельность. На следующей неделе проводится аукцион, а потом рождественская инсценировка[22]. Мисс Пайк очень старается, чтобы у каждого ребенка была роль и чтобы никто из родителей не был разочарован. Задача не из легких — ну сколько осликов и овечек можно одновременно разместить на маленькой сцене! — а за роль Марии вообще начинается настоящее соревнование. Миссис Бейтс старается изо всех сил, передает для мисс Пайк с Софи охапки цветов и домашние пироги. Но мисс Пайк все прекрасно понимает и в конце концов выбирает очень милую девочку по имени Элли. Чарли наотрез отказывается быть овечкой и решает, что лучше будет фазаном; мисс Пайк соглашается, почему бы нет, для разнообразия? Я ведь смогу сделать для Чарли костюм фазана, не правда ли?

Сам собой напрашивается естественный ответ «нет», но я почему-то говорю «да», а потом долгими зимними вечерами приклеиваю перышки к колготкам и футболке с длинными рукавами и делаю крылья из старого бархатного выходного пальто. Перья я беру из старой подушки, но они такие маленькие и смотрятся очень уж жалостливо, так что кроме них приходится использовать специальные декоративные перья, они окрашены в ярко-голубой, фиолетовый и красный цвета и стоят целое состояние. Когда Чарли примеряет костюм, меня охватывает безудержный смех. Он обижается и отказывается надевать костюм. Мне все-таки удается убедить его, что он замечательно выглядит, мисс Пайк меня поддерживает, в результате Чарли сдается и говорит, что он наденет его, если будет специальный клюв. Я делаю специальный клюв из жестяной фольги. Теперь он выглядит как гибрид сумасшедшего эму и того существа, которое получится, если вы возьметесь самостоятельно ощипать рождественскую индюшку. Ему очень нравится клюв.

Кейт, Сэлли и я проводим вечер в пабе, оставив Роджера сидеть со всеми детьми. Когда мы уходим, дети все дружно требуют пиццу и игру в прятки. У Роджера на шее на веревочке висит свисток. Это делает его похожим на учителя физкультуры, он говорит, что специально купил его, чтобы проводить вечера с детьми младше двенадцати лет. Звук этого свистка сопровождает наш отъезд. Мы едем в наш любимый паб в соседней деревне, а когда приезжаем, то видим, что сегодня там проводится викторина, и одну команду возглавляет наш викарий, а вторую — председатель местного отделения партии тори. Смертельный номер. Мы устраиваемся в дальнем зале и объявляем конкурс на самое изматывающее проведение Рождества. Как всегда, выигрывает Кейт: она едет к своей маме. Мы заранее договорились, что не будем говорить о мужчинах и детях, чтобы не расстраиваться. Говорим об одежде и о том, что будем делать, если выиграем миллион фунтов стерлингов. Оказывается, Кейт питает слабость к виллам на острове Барбадос, а Сэлли предпочла бы никогда, никогда больше не заниматься приготовлением пищи. Сегодня Кейт за рулем, так что мы с Сэлли прилично напились. Викторина заканчивается, победителем оказывается команда викария, и потом мы организовываем импровизированный концерт караоке. Через какое-то время я понимаю, что стою с Кейт и Сэлли и громко, во весь голос распеваю «Я выживу». Пошатываясь, мы выходим на улицу, тьма кромешная. Сэлли спотыкается о какую-то выбоину на парковке и произносит «твою мать» как раз в тот момент, когда викарий проходит мимо нас. Он делает вид, что ничего не слышал, а мы всю дорогу домой бурно обсуждаем, узнал ли он по голосу, кто именно употребил грязное ругательство. Мы приходим к выводу, что не узнал, но Сэлли просит нас не говорить Роджеру, потому что он планирует выставить свою кандидатуру в комиссию по управлению школами, а викарий входит в состав избирательной комиссии.

Когда мы возвращаемся домой, то устраиваем Роджеру перекрестный допрос, пытаясь выяснить, почему он хочет попасть в комиссию по управлению школами. В ответ он сильно смущается и говорит: «Ну так, просто подумал». А потом Сэлли объясняет, что он прочитал статью в газете, в которой говорилось, как важно, чтобы такая комиссия состояла из людей, характеризующихся не только излишним любопытством. Дело в том, что школы сейчас имеют возможность самостоятельно распоряжаться довольно внушительным бюджетом и поэтому в такой комиссии должны быть люди, которые хотели бы делать что-нибудь серьезное, а не только читать внутренние школьные отчеты о чужих детях. Мы полностью согласны с этим, особенно после того, как слышали, что говорит миссис Хэррисон-Блэк о маме слабоуспевающего ученика, и уже сейчас единогласно выбираем Роджера своим кандидатом.

Мой список рождественских покупок занимает два отдельных листа. Я решаю поехать в город на пару часов пораньше, чтобы походить по магазинам перед работой. Барни приглашает всех на праздничный обед, в прошлом году такой же обед затянулся до полуночи.

Цены в «Хемлейсе» просто грабительские, поэтому покупаю там только то, что точно не смогу купить в местных магазинах игрушек. Добираюсь до офиса около одиннадцати, умирая от желания выпить кофе и чуть-чуть полежать. Прикидываю, слишком ли рискованно лечь полежать на диванчике в кабинете Барни, пока он не пришел, но тут появляется Лоренс и выражает свое сочувствие по поводу того, что, как он слышал, у меня ничего не получилось с Маком Макдональдом. А слышала ли я, что в Нью-Йорке за него поднимают тосты и уже несколько раз видели в сопровождении настоящих красоток? Я уже собираюсь врезать ему как следует, но тут появляется Барни, он явно слышал последнее доброжелательное высказывание Лоренса.

— Привет, дорогая. Выглядишь великолепно, как всегда. О чем это болтает Лоренс? Наверно, о своих свежих идеях по поводу офисной мебели? Ему придется сидеть у дверей в специальной такой кепке с козырьком, чтобы за всеми следить и не пропустить ни одну важную сплетню. Правда, Лоренс?