8. Китель темно-зеленого цвета — 2 шт.

9. Брюки — 10.

10 900 рублей на сберкнижке.

На даче нашли 3000 грампластинок.

Опись имущества дачи Сталина. Сдал полковник Цветков, принял майор технической службы Уркин. Далее следовала запись: «В спальне была обнаружена сберегательная книжка, в ней записано 900 рублей». Лаврентий Павлович вспомнил, что среднемесячная зарплата рабочих и служащих в стране тогда составляла около 700 рублей. «Да, Хозяин был истинным бессребреником», — подумал Берия.

Через часа полтора Берия попросил вызвать Меркулова и других соратников к себе в кабинет и предложить им принять участие в редактировании своей речи на предстоящих похоронах. Начиная с Ленина, в советской системе считалось обязательным, чтобы первое лицо государства было способно на научную разработку программы развития социализма. Каждый соратник вождя делал доклады и писал статьи, и делал это сам или глубоко маскируя того, кто писал. Когда к 70-летию Сталина к 21 декабря 1949 года Берия писал статью в «Правду» «Великий вдохновитель и организатор побед коммунизма», то он долго думал, как начать. Он начал с места в карьер. «С 3 апреля 1922 года товарищ Сталин бессменно работает на этом высшем в партии посту», то есть за Сталиным негласно признавалась роль первого секретаря. В отчете о торжественном заседании, помещенном в «Правде» 7 ноября 1951 года, Маленков в списке президиума торжественного заседания стоял первым. Однако с докладом на заседании Моссовета выступил Берия. При подготовке доклада Курчатов посоветовал ему вставить сравнение Узбекистана и Азербайджана с Ираном и Турцией.

Когда Меркулов пришел, там уже были Мамулов, Людвигов, Ордынцев. Позднее подошел Поспелов. При написании своих докладов Берия широко использовал такой бригадный метод работы. Берия вносил свои правки в текст и подавал мысли, которые затем облекались в литературную форму. Он говорил собравшимся: «В этой комнате разговор начистоту, абсолютно открытый, никто своих сомнений не скрывает. Другое дело… когда выходишь за дверь, тогда уже веди себя по общепризнанным правилам». Какой бы кто ни принес текст, он все равно переписывал его с начала и до конца собственной рукой, пропуская каждое слово через себя. Все, что ему требовалось, — это добротный первичный материал, содержащий набор всех необходимых компонентов, как смысловых, так и вербальных. После этого Берия вызывал несколько человек к себе в кабинет, сажал за удлиненный стол, снимал пиджак, садился сам в торец и брал вожжи в свои руки — Берия вносил свои правки в текст и подавал мысли, которые затем облекались бригадой в литературную форму. Принимались оригинальные мысли и от членов бригады. Напечатанный вариант Берия вновь правил. Он выслушивал всех, чтобы разобраться в деле, а решения принимал сам. Напечатанный вариант доклада Берия вновь правил. Речь Берии, которую он потом произнес с трибуны Мавзолея, редактировалась аж восемь часов.

Около полуночи церемония прощания была завершена, движение очереди прекратилось. Двери Дома Союзов были закрыты. В 2 часа ночи начали выносить многочисленные венки. Поскольку траурных венков было немного, а очень-очень много, решено было вынести их к Мавзолею и выложить возле него. За гробом было решено нести только 100 венков от руководства страны, крупнейших партийных организаций, братских компартий и родственников, остальные венки, количество которых исчислялось тысячами, были установлены к утру по обе стороны Мавзолея.

8 марта, 15 часов 1 минута. Лубянка

После Кремля Берия заскочил на Лубянку, чтобы просмотреть донесения. Поскольку решения Пленума ЦК были опубликованы, он имел полное право вести себя как новый министр. Проходить через первый подъезд в МГБ, расположенный в центре фасада здания на тогдашней площади Дзержинского, имели право кроме министра и его заместителей только четверо начальников отделов. Берия решил начать работу в министерстве еще до утверждения решения Президиума ЦК Верховным Советом. Поэтому после окончания заседания Берия направился на Лубянку. В бытность свою наркомом внутренних дел Берия обычно заходил в здание Лубянки со служебного входа, центральным он не любил пользоваться. На седьмом этаже в здании на Лубянке у Берии, как у маршала госбезопасности, оставался свой кабинет с двумя огромными окнами. Комната была обшита дубовыми панелями. По правой ее стороне в центре, заставленная большим книжным шкафом и диваном, но так, чтобы к двери можно было пройти, располагалась высокая одностворчатая дверь, которая вела в зал заседаний. В удлиненном кабинете были колонны вдоль стены, напротив окон, дубовые панели. Над панелями были видны удлиненные отверстия вентиляции. Письменный рабочий стол стоял в конце комнаты поперек ее длинной оси. К нему перпендикулярно был приставлен небольшой столик, около которого стояло два стула. В самом центре кабинета располагался длинный стол, к каждой стороне которого было приставлено по семь стульев. Один стул стоял в торце стола. Около колонн располагался мраморный бюст Сталина. На полу лежала длинная ковровая дорожка. На потолке висело четыре люстры, сделанные в виде шляпки от поганки. Люстры висели вниз шляпками. Оглядевшись еще раз, Лаврентий уселся там за пустой стол. Затем Берия приказал принести «дело врачей», а также «Мингрельское дело».

Не мешкая он подписал формальный приказ о смещении прежнего начальника милиции. И провел быструю летучку с оставшимися милицейскими начальниками с разбором имевшей место во время прощания со Сталиным давки. Далее он стал читать накопившуюся пачку сводок. В донесениях сообщалось, что в стране упорно ходили слухи, что Сталина отравили. Если бы Лаврентий Павлович не видел сам, как умирал Хозяин, и не присутствовал на лечении, он бы поверил, но действия врачей и клиническая картина говорили о геморрагическом инсульте, а его подделать было трудно, если не невозможно. Агенты повторно сообщали, что американцы получили идею о литиевой бомбе из СССР: утечка. «Кто передал информацию? Знали только Сталин, Булганин, Маленков и я. Перебежчик, его информация и странное поведение Сталина. Странно все это», — все более тревожные мысли роились в голове Лаврентия Павловича. Агенты сообщали, что на второй день после смерти Сталина по распоряжению Игнатьева созвали всю прислугу и охрану, весь штат обслуживавших дачу, и объявили им, что вещи должны быть немедленно вывезены отсюда, а все должны покинуть это помещение. Было сказано, чтобы держали язык за зубами. Совершенно растерянные, ничего не понимавшие люди собрали вещи, книги, посуду, мебель, грузили со слезами все на грузовики — все куда-то увозилось, на какие-то склады. Всех прослуживших здесь по десять — пятнадцать лет не за страх, а за совесть вышвыривали на улицу. В общем, разогнали кого куда; многих офицеров из охраны послали в другие города. Люди не понимали ничего, не понимали, в чем их вина.

В это воскресенье Василий приехал на Ближнюю дачу, чтобы забрать кое-какие свои личные вещи: патефон, пластинки, велосипед и т. п. На дачу его пропустил сотрудник охраны Хрусталев. Забрав вещи, Василий уехал. Все это стало известно Берии.

8 марта, 23 часа 5 минут. Москва, улица Качалова

Вечером Берия уехал из Кремля домой в свой особняк. Штандарты заката веяли над машиной. Величавая луна лежала на воде Москвы-реки. Вверху простиралось распахнутое бездонное небо с немигающими, сияющими песчинками звезд. Вся страна застыла в ожидании. По сути, все ведомства, министерства, управления, заводы, фабрики в эти дни перестали работать. Все ждали главного дня — похорон, назначенных на 9 марта.