намеревавшегося посадить Константина под арест!

Когда на Престол взошел Александр Павлович, то очень быстро Константин Павлович пустился, что называется, во все тяжкие. Он все больше и больше отдалялся от жены и со временем совсем перестал с ней видеться. Хотя он числился Наследником Престола и носил титул Цесаревича, но совершенно не интересовался такой перспективой. Он занимая пост командующего польской армией, находился большую часть времени в Польше, где чувствовал себя вполне спокойно. Там Великий князь увлекся молодой польской красавицей Иоанной (Жаннет) Грудзинской (1795–1831), дочерью польского графа Антона Грудзинского.

Константин пренебрег всеми своими династическими обязанностями, родовым долгом и добился от Брата-Императора согласия на развод с Анной Федоровной, который и был оформлен Царским манифестом 12 мая 1820 года. Через некоторое время Великий князь женился на Жаннет, получившей титул «княгини Лович».

А как же реагировала Анна Федоровна? Никак. Она еще в 1801 году вырвалась из «семейного ада» и навсегда покинула Россию. Александр I позаботился о ее имущественном положении, и материальных неудобств Великая княгиня не испытывала ни до формального развода с Константином в 1820 году, ни после. Большую часть своей оставшейся жизни она провела в Швейцарии на вилле «Буассьер» около Женевы…

Третий «брачный проект» Екатерины II окончился европейским скандалом ещё до того, как новобрачные дошли до алтаря.

Очередной матримониальный замысел Екатерины был связан с внучкой Александрой Павловной (1783–1801), которую она вознамерилась выдать замуж за молодого Шведского Короля Густава IV Адольфа (1778–1837)[26]. Он только в начале 1796 года вступил на Престол, а в августе вместе со своим дядей-регентом, герцогом Карлом Зюдерманладским, прибыл в Петербург просить руки внучки Царицы, Великой княжны Александры Павловны. Бабушку совершенно не смущало, что её внучке в июле 1796 года исполнилось только тринадцать лет!

Эта партия была желанна Екатерине II; она фактически являлась ее инициатором. Она видела в брачном союзе определенный политический смысл: женитьба Короля на русской Великой княжне должна была способствовать складыванию союзнических отношений между Россией и Швецией. После смерти Австрийского Императора Иосифа II у Екатерины не осталось больше в Европе «друзей-союзников».

Густава принимали с необычайным радушием; на внимание и затраты не скупились. Однако получилось все совсем не так, как предполагала Императрица. В последний момент Король Густав отказался принять условие брачного контракта, позволявшее жене сохранять верность Православию[27]. Случился этот «конфуз» 11 сентября 1793 года в Тронном зале Зимнего Дворца, где все ожидали выхода Короля и объявления помолвки. Шло время, Король не появлялся, и наконец появился бледный как полотно Платон Зубов и сообщил на ухо Императрице, что «всё кончено», «Король уезжает». Впервые за многое годы самообладание изменило Екатерине. Она объявила собравшимся в Тронном зале сановникам и дипломатам, что «Король не здоров» и помолвка откладывается. Ударив тростью приставленного к Королю графа А.И. Моркова (1747–1827), «Екатерина Великая» сорвала мантию и разгневанная удалилась в свои покои.

Это был её личный скандальный провал, списать его на кого-нибудь другого не было никакой возможности; ведь все предварительные переговоры проходили под контролем Платона Зубова, её любимого «Платоши». Ей, «Екатерине Великой», отказали, ей нанёс оскорбление какой-то мальчишка! После этого случая в Петербурге возникли предположения, что Императрица «это так не оставит», что война со Швецией «неизбежна».

Екатерина намерения бряцать оружием не проявляла, но настроение у неё в последние недели жизни было самое безрадостное. Преданная ей графиня В.Н. Головина описала вид Императрицы на одном из балов, который давал в Зимнем Дворце вскоре после размолвки с Королем Великий князь Александр Павлович.

«Государыня тоже присутствовала на празднестве, она тоже была вся в черном, что я в первый раз видела[28]. Она носила всегда полутраур, кроме совершенно исключительных случаев. Ее Величество села рядом со мной; она показалась мне бледной и осунувшейся… «Не находите ли Вы, – спросила она меня, – что этот бал похож не столько на праздник, сколько на немецкие похороны? Черные платья и белые перчатки производят на меня такое впечатление».

История не сохранила свидетельства, находились ли Цесаревич и Цесаревна в Тронном зале в момент провала помолвки их старшей дочери; если они даже там и находились, то, как и во всех предыдущих случаях, им уготована была только роль сторонних наблюдателей. Их мнением Екатерина не интересовалась и ни в какой форме с ними не советовалась. Уместно добавить, что Александра Павловна была выдана замуж уже в эпоху царствования Павла I. В октябре 1799 года она стала женой эрцгерцога Австрийского, палатина Венгерского, сына Императора Леопольда II (1747–1792) Иосифа-Антона (1776–1847). Александра Павловна скончалась от послеродовой горячки в марте 1801 года в Будапеште…

Глава 11. Ненависть без срока давности

28 июня 1762 года правнук Императора Петра I, сын Императора Петра III, Павел Петрович был лишён всех видов на Престол.

Повелительницей России на долгих 34 года сделалась его мать.

Никогда не любившая сына, Екатерина II обладала одним качеством натуры, которое являла на протяжении всей своей долгой жизни. Её ненависть не проходила за истечением «срока давности». Она могла быть великодушной, она часто меняла личные пристрастия, но она не забывала и не прощала ничего и никого, что или кто хоть как-то ущемлял её нераздельное властвование.

Павел являлся живым укором, и мать всегда смотрела на него не просто с холодным отчуждением, но и с опаской. Хотя Цесаревич не делал ничего, что могло быть истолковано как «протест» или «неповиновение», но умной правительнице и прожжённой интриганке Екатерине этого и не требовалось.

Она знала, что Павел – враг, а потому многие годы царствования насаждала в своём окружении не просто высокомерное, но именно враждебное отношение к сыну, который третировался как умственно «неполноценный» и психически «неуравновешенный». Она готовилась устранить навсегда Павла от прав на Престол, передав их своему воспитаннику и любимчику – внуку Александру. И если бы она прожила дольше, то можно почти с полным правом утверждать, что довела бы это грязное дело до конца. «Минерва» вообще не любила останавливаться на полпути. Но не случилось: апоплексический удар и последовавшая затем смерть помешали «Екатерине Великой» совершить ещё одно великое злодеяние…

Вся эта история – отношения матери и сына – давно служит предметом смысловых спекуляций. Так как в данном тандеме Екатерина изначально пользуется преобладающим расположением среди историков и прочих «специалистов по прошлому», подавляющая часть авторов целиком на стороне матери. В оправдание Екатерины приводятся разнообразные логические аргументы, в то время как Павлу совершенно бездоказательно вменяются в вину различного рода «злокозненные намерения», которыми тот якобы был переполнен с самых