– Поясни.

– Да что тут пояснять. Стоит мне увлечься, даже не увлечься, а просто проговорить с кем-нибудь из девочек, и тут же она мертва, – голос Игоря срывался от волнения. – Сначала Полина. Потом Кристина. Я думал, это совпадения. Но после того как убили Марину Ерохину, которую я за день до этого подвёз до метро, я уже сам был готов поверить, что у меня раздвоение личности и это я их убиваю. Он… этот маньяк… как будто следит за мной и знает каждый мой шаг.

– Хорошо, может, и правда кто-то убивает именно тех девушек, с которыми ты общался. Но что же получается? Ты только с рыжими девушками встречался?

– Да не встречался я ни с кем. А общался с разными…

– Но убийца среди них выбирал рыжих, так, что ли?

– Выходит, что так, – пожал плечами Игорь. – Откуда мне знать, что у него на уме.

– Хорошо, а как быть с носовым платком, на котором кровь последней жертвы? Платок твой?

– Мой…

– То-то и оно, что твой.

– Да не знаю я, откуда на нем кровь взялась.

– А что с ботинками? – спросил следователь. – Говорят, ты в морозы вдруг в осеннюю обувь переобулся.

– Мои зимние ботинки куда-то пропали. У нас иногда в общаге воруют, поэтому я и не придал значения.

– Что же, только ботинки украли?

– Они у меня новые были, только пару раз успел надеть. Вот я и подумал, что кто-то позарился. Собрался обуваться, а ботинок нет. Пришлось надеть осенние. Хотел новые купить, а тут меня арестовали…

– А что скажешь насчёт Данилы? – вдруг спросил Тамерлан.

– А что с Данилой?

– Сначала он твои отлучки покрывал, подтверждал, что в ночь, когда происходили убийства, ты был с ним в общежитии, а потом вдруг сдал тебя.

– Ну его можно понять… Он же не знал, что я к матери ходил, вот, наверное, и заподозрил, что это я девочек убиваю… тем более со всеми ними я хорошо общался, – опустил голову Игорь.

– А в машине своей ты всех их катал?

– Да никого я не катал. Вот только один раз Марину и подвёз, да пару раз Риту…

– Красиво рассказываешь, – усмехнулся Тамерлан. – Да только это все слова, а факты против тебя, хоть баба Глаша клянется, что в дни убийства ты был с ней и матерью…

– Тамерлан Ниязович, – в кабинет заглянул Павел. – Там Женя вас ждёт и с ней эта студентка… Печёнкина. У них что-то срочное к вам.

– Где они?

– У меня в кабинете. Говорят, это очень срочно.

– Срочно-срочно, – заворчал Тамерлан. – Посиди-ка пока с этим, Павел. Что оперативники?

– Так за дверью ждут.

– Хорошо. Вы пока за Котовым присмотрите, а я выясню, что Женька ещё придумала.

Ведь отвёз же ее домой после того, как баба Глаша рассказала им историю Игоря. Женя на белом глазу уверяла, что займётся подготовкой к завтрашней лекции и не будет больше лезть в это дело. Но не прошло и двух часов, как она снова здесь и рвётся в бой. Ну что за женщина!

– Что у вас тут срочного? – резко, почти грубо, бросил Тамерлан, войдя в кабинет, где сидели Женя со студенткой. – Дел по горло, некогда мне с вами.

Он увидел, как Женя, разозлившись, поджала губы, посмотрела на него упрямо и зло, но в глазах ее пылало превосходство. Прям как тогда, когда она давным-давно заявилась в его кабинет и сказала, что запустила бы в него и вторым, и третьим камнем. Не девушка. Огонь!

– Я знаю, кто маньяк!

Уходя, оставьте свет

в тех, с кем выпало расстаться.

Жаль, что неизбежна смерть.

Но возможна сатисфакция —

уходя, оставить свет.

Это больше, чем остаться!

Петр Вегин

– Я знаю кто маньяк! – с торжеством в голосе повторила Женя.

– Мы уже давно это знаем, Женя.

– Как? – в ее взгляде чуть померкли искорки, но тут же вспыхнули с новой силой. – А! Ты про Игоря. Его нужно отпускать, сам знаешь.

– Женя, у нас против него доказательства, которые пока никто не опроверг. И вообще, не лезь в следствие, – Тамерлан начал выходить из себя. – Говори, зачем приехала и ее притащила, – следователь кивнул на Олю.

– Хам, – огрызнулась Женя.

– Евгения Георгиевна, я вам вкачу пятнадцать суток…

– Хорошо, хорошо! – подняла Женя руки в знак примирения. – Слышала я уже эту песню. Так ты хочешь знать, кто настоящий убийца, или нет?

– Ну? – раздраженно бросил он.

– Это Данила, тот самый друг Игоря! Оля кое-что вспомнила. И это «кое-что» все ставит на свои места.

– Что вы вспомнили, Оля? – Тамерлан прошёл за стол и уселся на место Павла.

Он теперь будто забыл о присутствии Жени и смотрел исключительно на Олю. Та робела и смущалась, однако всё-таки взяла себя в руки и начала говорить:

– Помните, я рассказывала Евгении Георгиевне, что Игорь предложил встретиться и проводить меня до остановки в тот вечер, когда произошло последнее убийство, но я так и не пошла на то свидание?

Тамерлан утвердительно кивнул.

– Но, как мне рассказала Евгения Георгиевна, Игорь все отрицал и сказал следователям, что никуда меня не звал. Я ещё помню, что подумала, будто он меня стесняется и не хочет, чтобы все одногруппники узнали о его симпатии ко мне, вот и отнекивается.

– Да-да, Оля, но куда вы клоните?

– Дело в том, что сегодня на факультете я столкнулась с Данилой Воробьевым. Хоть занятия ещё и не начались, но я работаю в библиотеке на четверть ставки, а потому все каникулы была на факультете. Так вот, сегодня я увидела Данилу и удивилась, что он там делает. Он сказал, что ходил в музей, ему нужно было там кое-что посмотреть.

Тамерлан кинул быстрый взгляд на Женю и увидел на ее лице выражение, которое буквально кричало: «Что, съел, следователь?»

– Мы с Данилой ещё немного поболтали, а прощаясь он сказал: «Оля, у нас опять занятия по четвергам допоздна. Давай я тебя после пар провожу через парк». И тут меня как будто громом поразило…

– Ну то, что Данила захотел вас проводить, ещё не делает его маньяком, – скептически произнёс следователь, снова взглянув на Женю.

– Вы, Тамерлан Ниязович, слушайте дальше и не перебивайте, – парировала та, скрестив руки на груди.

– Дело в том, что я вспомнила, – продолжала Оля. – Ведь Игорь действительно никогда не предлагал мне встретиться с ним после пар или проводить меня. Ни в прошлый раз, когда я ждала его у парковых ворот, ни в этот. Это все Данила.

Тамерлан уставился на Олю, как на идиотку. Под его взглядом девушка покраснела и, занервничав, начала накручивать кончик хвоста на указательный палец.