Пальцы Сергея чуть шевельнулись, отводя полу куртки, и замерли. В затылок ему уперлось дуло пистолета. А в том, что это именно пистолет, сомнений не было никаких.

— Я же сказал, не надо, — спокойно повторил голос, не терпящий возражений.

Секунду помедлив, будто повинуясь, Сергей резко развернулся и бросил вперед кулак, но промахнулся. Ствол с накрученным глушителем уперся ему в лоб. Прямо перед глазами у него размытым пятном маячило хмурое лицо Турка.

— Потому что поздно, — тихо добавил Турок.

Он был, как всегда, лаконичен и предельно убедителен. Он был по-своему даже гениальнее Марата и эффективней всей его аппаратуры последнего поколения. Являясь в последний момент, Турок всегда играл роль рокового вершителя судеб. Ангела смерти… Возможно, гибель от его руки была бы наилучшим вариантом расставания с жизнью. Потому что надежно и наверняка. Его мрачный апокалиптический вид сразу пресекал все глупые смешные надежды. А потеряв надежду, умирать легко. Надо только успеть вспомнить на всякий случай о Боге…

Марат шевельнулся и застонал, приходя в себя. Тошнило. Страшно кружилась голова. В затылке тупо ломило. Связанные за спиной руки затекли. Губы от кляпа потрескались. В глотке мучительно пересохло. Муть в глазах расплылась. Двое сидели за столом, один — на ящике у двери. Четвертый развалился на диване, подложив руку под стриженную ежиком голову. В его широко открытых глазах стыла мрачная готовность к любому нападению извне.

Марат завозился, засучил стянутыми ремнем ногами, стараясь переменить позу. Онемевший бок мерзко покалывало.

— Что? Бросили тебя твои дружки? — усмехнулся тот, что у двери. Ящик под ним предупредительно заскрипел.

— Во-во! Никому ты не нужен! — живо откликнулись двое за столом. Им было скучно. Долгое ожидание утомляло. Всем хотелось порезвиться.

— Тихо! — поднялся с дивана стриженый, поднеся к уху наушник. — Дрю, заткнись!.. Кажется, у нас гости. Готовьтесь к встрече, хозяева!

— Наконец-то, — выдохнул Дрю, — дождались!

С оружием на изготовку все четверо заняли позиции для встречи долгожданных «гостей». Стриженый напряженно вслушивался.

— Шрам! Ну что там? — прошипел Дрю, изнывая от нетерпения, как бойцовский кобель, сдерживаемый поводком хозяина у пахнущего кровью ринга.

— Отбой. Ложная тревога. — Шрам махнул рукой, отбросив наушник.

Четверо перевели дух и расслабились, снова плюхнувшись на свои места. Веселая бойня снова откладывалась.

— Вот так-то, — цинично ухмыльнулся бойцовый кобель Дрю, кивнув в сторону несчастного шифровальщика, — не придут за тобой.

Марат отчаянно забился, замычал через кляп и обессилено затих. Его вернувшееся из ниоткуда сознание безнадежно маялось в связанном теле. Он был сломлен морально и физически. Его рафинированная натура протестовала против объективной оценки ситуации, в которой он оказался. Он не мог ни бороться с натасканными на людей псами, ни раздувать в себе бесполезные надежды и страх. Он просто смирился и ждал, что будет дальше. Ведь должно же что-то быть дальше…

Неожиданное появление Турка не сулило ничего хорошего. И хотя он только что отвел их от возможного провала или даже от смерти, все же они догадывались, что прислан он не за этим. Однако у них был план, который мог вполне увенчаться успехом. И с какой стати Турок, который даже не знал об этом, должен помешать им успешно реализовать задуманное? Почему они послушно поплелись вслед за ним к машине, согласные с его безапелляционным харизматическим молчанием? Машина мчалась по загородной ночной трассе. Анна сидела за рулем, молча кусая губы. Турок сидел рядом с ней впереди. Сергея, как последнего, усадили назад. Но его быстро нарастающее несогласие с происходящим действовало возбуждающе на впереди сидящих. Это как особая форма материи, возникающая в толпе, где все начинают испытывать одинаковые переживания. Массовый психоз. Но ведь их было только трое. И все трое не выдержали одновременно.

— Хватит молчать! — процедила сквозь зубы Анна. — Турок! Что ты вечно запугиваешь всех своей зверской рожей? Не один ты работаешь! Мы тут тоже… не на курорте!

Она со злостью треснула ладонями по рулю, нечаянно нажав на клаксон. Но это отчасти разрядило молчание.

— Не шуми, — спокойно попросил Турок и бросил через плечо Сергею: — А ты чего скис? Я ведь еще не сказал, зачем приехал. А у вас уже уши наготове.

— Вот только не надо мне ничего рассказывать! — прорычал Сергей. — Я знаю, зачем тебя присылают. На своей шкуре…

— Если бы так, твои уши уже лежали бы на столе у Шевцова, — резонно возразил Турок, перебив его на полуслове.

— Что ж, убедительно, — согласился Сергей. — Только долго ли уши отрезать?..

— Как и все нормальные люди у нас на службе… а у нас они есть, как и везде…

— Ага… а ты самый нормальный.

— Повторяю, — терпеливо продолжал Турок, — как все нормальные люди, я очень не люблю предателей. Понимаешь? Очень! — Сергей кивнул. — Так вот. Квятковский ни при каких обстоятельствах не должен раскрыть рта. Я здесь ради этого. А все остальное, включая ваши уши, в ваших руках. Как ты намерен действовать? Ты же намерен действовать?

— У меня есть план, между прочим.

— Похвально. — Турок усмехнулся. — Иметь план гораздо лучше, чем его не иметь. Может, поделишься?

— А как же! — Сергей с готовностью схватил Анну за плечо. — Анюта, разворачивай и поехали.

— Куда? — Турок подозрительно покосился на Анну, но она только неопределенно пожала плечами, сбрасывая руку Сергея.

— Куда, куда… Обратно! — весело воскликнул он и принялся подробно излагать свой план Турку.

Он старался говорить как можно убедительнее, с легкостью преподнося самые невероятные детали своего плана. Турок изумленно хмыкал и покачивал головой. Ему никогда не хватало вот такой восхитительной фантазии. И не из-за скудости ума, нет. Просто он был другим. И предназначение в системе у него было другое. Именно поэтому его присылали в самый последний момент. А до этого решающего момента у каждого была масса возможностей для воплощения своих рискованных идей, которые не обязательно должны увенчаться успехом. Часто Турок способствовал успеху. Но никогда не пропускал и не оставлял после себя следов и ошибок. Для многих он являлся кошмаром из детской сказки, имеющей тенденцию напоминать о себе всю взрослую жизнь. Многие даже имени его не знали…

На живописной лужайке возле реки, неподалеку от резиденции БНД, остановился белый нарядный фургон для выездного обслуживания свадеб, украшенный разноцветными лентами, букетами цветов. На капоте сверкали огромные, соединенные вместе, обручальные кольца. Из установленного на крыше мегафона бравурно гремел свадебный марш Мендельсона. Из фургона вывалила шумная компания веселых и возбужденных молодых людей, нарядных и праздных.

Немногочисленные зеваки тут же потянулись со всех сторон, предвкушая пикантное зрелище. Несколько любопытных пожилых пар с ожившими радостными глазами. Тощий подросток, самозабвенно ковыряясь в носу, отбросил в траву велосипед и засмотрелся, представляя, что глупые, как гуси, жених и невеста будут целоваться у всех на виду. Бродяга, вылезший из кустов в надежде, что кто-нибудь непременно забудет недопитую бутылку шампанского. Жених и невеста пока еще не появились. Но все их с нетерпением ждали, поглядывая почему-то вверх. В небо.