* * *

— Только не говори, что этот мерзавец останется безнаказанным! — крикнула Мариса по пути к машине.

— У меня одно слово.

— Ты не лучше его!

Эндрю посмотрел на нее, пряча улыбку. Запустив мотор, он отъехал от больницы.

— Ты такая сексуальная, когда злишься, — сказал он, кладя руку ей на колено.

— Не трогай меня! — Она сбросила его руку.

— Я пообещал не называть его имя в статье, вот и все.

— И что дальше?

— Ничто не помешает мне проиллюстрировать статью фотографией. Если кто-нибудь узнает в Ортеге Ортиса, я буду ни при чем. Расскажи, как найти фотографа, которому ты отдала пленку. Будем надеяться, что она не засвечена, мне бы очень не хотелось возвращаться сюда еще и завтра.

Глядя на Эндрю, Мариса взяла его руку и положила себе на бедро.

* * *

Утро в Буэнос-Айресе выдалось приятное, высоко в небе сверкали ослепительной белизной перистые облака. Эндрю воспользовался последним днем в этом городе, чтобы хотя бы бегло его осмотреть. Мариса повезла его на кладбище Реколета с удивительными мавзолеями: гробы были не зарыты в землю, а выставлены на полках, у всех на виду.

— Здесь так принято, — объяснила Мариса. — Люди тратят целые состояния то, чтобы соорудить свое последнее пристанище. Крыша, четыре стены, кованые ворота, пропускающие свет… Рано или поздно здесь навечно собирается вся семья. Я тоже предпочла бы любоваться после смерти восходом солнца, а не гнить в яме. К тому же, по-моему, так более приятно: ты словно приходишь в гости к усопшим.

— Да, в этом есть смысл, — произнес Эндрю, внезапно погрузившись в мрачные мысли, от которых в Аргентине успел отвыкнуть.

— У нас еще есть время, мы молоды.

— Есть — у тебя, — пробормотал он. — Давай уйдем. Найди мне местечко поживее.

— Тогда поедем в мой квартал. Там полно жизни, красок, на каждом углу звучит музыка, я бы больше нигде не согласилась жить.

— Наконец-то у нас нашлось что-то общее!

Она пригласила его поужинать в ресторанчик в Палермо. Хозяин ее, видимо, знал и пропустил их первыми, в обход длинной очереди.

Вечер продолжился в джаз-клубе. Мариса самозабвенно танцевала. Но сколько она ни старалась стянуть с табурета Эндрю, тот так и остался сидеть, упершись локтями в стойку и любуясь ею.

В час ночи они решили прогуляться по оживленным, несмотря на позднее время, улочкам.

— Когда ты опубликуешь свою статью?

— Через несколько недель.

— Альберто обязательно узнает в Ортеге Ортиса и подаст на него в суд. Он давно об этом мечтает.

— Потребуются какие-то другие доказательства.

— Не волнуйся, Луиза и ее соратницы сделают все необходимое. За свои преступления Ортис предстанет перед судом.

— Твоя тетка — необыкновенная женщина.

— Насчет нее и Альберто ты был прав. Раз в неделю они встречаются на скамейке на площади Мая и по часу сидят рядом, часто почти не разговаривая, а потом расходятся.

— Зачем?

— Они нужны друг другу, хотят оставаться родителями сына, чью память чтят. Они бы встречались на его могиле, но могилы нет.

— Как ты думаешь, они когда-нибудь будут снова вместе?

— Нет, то, что они пережили, слишком ужасно.

Немного помедлив, Мариса добавила:

— Кстати, ты очень понравился Луизе.

— Я заметил…

— Поверь мне, она считает тебя привлекательным, а это женщина с большим вкусом.

— Буду считать это комплиментом, — сказал Эндрю с улыбкой.

— Я подложила тебе в вещи небольшой подарок.

— Какой?

— Ты найдешь его, когда вернешься в Нью-Йорк. Обещай раньше не разворачивать, это сюрприз.

— Обещаю.

— Я живу в двух шагах отсюда, — сказала Мариса. — Идем.

Эндрю проводил ее до дома и остановился на пороге.

— Не хочешь подняться?

— Нет, не хочу.

— Я тебе не нравлюсь?

— Нравишься, даже слишком, в том-то и беда. В машине было другое дело, это вышло само собой. Нам грозила опасность, и я сказал себе, что жизнь коротка и надо жить настоящим. Хотя нет, ничего такого я себе не говорил, просто захотел тебя и…

— А теперь думаешь, что жизнь будет долгой, и чувствуешь себя виноватым, что изменил невесте?

— Не знаю, будет ли жизнь долгой, Мариса, но чувство вины у меня есть.

— Ты лучше, чем я думала, Эндрю Стилмен. Возвращайся к ней. То, что было в машине, не считается. Я тебя не люблю, ты не любишь меня, это был просто секс, будет, что вспомнить — но ничего больше.

Эндрю наклонился к ней и поцеловал в щеку.

— Лучше так не делай, это тебя старит. Мотай отсюда, пока я тебя не изнасиловала прямо на тротуаре. Можно задать последний вопрос? Забирая из гостиницы твои записные книжки, я прочла на обложке одной: «Вернуться и начать все сызнова…» Это о чем?

— Это долгая история… До свидания, Мариса.

— Прощай, Эндрю Стилмен, вряд ли мы снова увидимся. Желаю тебе всего хорошего, у меня останутся о тебе хорошие воспоминания.

Эндрю зашагал прочь не оглядываясь. На перекрестке он сел в такси.

Мариса взлетела вверх по лестнице и, очутившись у себя, перестала сдерживать слезы, которые с приближением разлуки с Эндрю все настойчивее просились наружу.

Самолет приземлился в аэропорту имени Джона Фицджеральда Кеннеди под вечер. Эндрю уснул сразу после взлета и проснулся только тогда, когда шасси снова коснулось бетона.

Пройдя таможню, он с удивлением заметил за раздвижными дверями Вэлери. Она бросилась ему на шею и призналась, что ужасно соскучилась.

— Я чуть не поругалась с Саймоном, он тоже хотел ехать тебя встречать.

— Я рад, что победила ты, — сказал Эндрю, целуя ее.

— Не сказать чтобы ты баловал меня новостями о себе.

— Я трудился день и ночь, пришлось нелегко.

— Ты завершил свое расследование?

— Завершил.

— Значит, не зря я умирала от тоски!

— Прямо так и умирала?

— Не совсем. Никогда еще так не работала, как в твое отсутствие. По вечерам возвращалась и падала на кровать. Не было сил даже поужинать. Но мне действительно тебя страшно не хватало.

— Значит, мне пора было возвращаться. Я тоже по тебе соскучился, — признался Эндрю, и они побежали к стоянке такси.

* * *