– Я тоже, – спокойно заметила Адэр, беря его за руку. – Пойдемте, милорд.

И они в сопровождении Гризел вышли из зала. Оказавшись в спальне, Адэр первым делом сняла поношенные сапоги лэрда.

– Посмотри, нельзя ли привести их в божеский вид, – сказала она Гризел и брезгливо сдернула портянки. – А это сожги. Они почти сгнили и ужасно воняют. Вставайте, милорд.

Конал был поражен ее деловитостью. Адэр быстро раздела его, вручая каждый предмет Гризель с соответствующим приказанием.

– Это можно вычистить. Это – постирать. Это – сжечь. А это еще можно заштопать. Если у него нет другой рубашки, нельзя ли к утру сшить новую? Если же рубашка есть, позаботься о том, чтобы она была чистая и без дыр. Вижу, нам придется браться за шитье. Садитесь в лохань, милорд. Не хотите же вы, чтобы вода остыла.

Лэрд кое-как уместился в лохани. Колени неуклюже высовывались наружу.

Гризел собрала одежду и вышла из комнаты.

Встав на колени, Адэр взяла небольшую тряпочку, окунула в горячую воду, хорошенько намылила и принялась оттирать Конала.

– Жаль, что я не смогла найти жесткую щетку, – приговаривала она, растирая мыло по его широким плечам и спине и стараясь изо всех сил. – У тебя ужасно грязная шея!

Она так энергично орудовала тряпкой, что Конал протестующе завопил:

– Женщина, ты, никак, пытаешься содрать с меня шкуру?!

– Я не терла бы так сильно, не будь вы чумазым, как уличный мальчишка, и раздобудь я щетку, – пояснила Адэр, атакуя его уши. – Не помните, когда в последний раз пользовались мылом? Вероятно, со смерти своей доброй матушки. Какой позор! А она так старалась хорошо вас воспитать! С вашими братьями по крайней мере ей это больше удалось.

Его грудь была покрыта легкой порослью темных волос. Грудь Эндрю была гладкой. Адэр молча вымыла Коналу грудь и руки. Он высунул ногу, и Адэр снова принялась за дело, продергивая тряпочку между пальцами. У него были очень большие ступни, что неудивительно для такого высокого мужчины. Она вымыла вторую ногу. Ногти на ногах и руках давно следовало бы подстричь, и она позаботится об этом, прежде чем они лягут в постель.

Наконец Адэр атаковала его темные волосы, безжалостно впиваясь пальцами в кожу головы, чтобы избавиться от гнид, которые наверняка угнездились там. Конал снова запротестовал, но Адэр в ответ вылила ему на голову полведра теплой воды. Потом намылила волосы во второй раз и промыла.

– От меня пахнет как от чертова цветка, – пожаловался Конал и попытался было схватить ее, но Адэр шлепнула его порукам.

– Вы пахнете куда приятнее, чем до того, как влезли в эту лохань. Вставайте, милорд. Я еще не закончила.

Конал повиновался, и она вымыла его круглые тугие ягодицы и мускулистые ноги.

– Повернитесь! – резко бросила она и принялась мыть его живот и скрести колени. Ей хотелось отвести взгляд от мужской плоти, но это оказалось невозможно. Сжав зубы, Адэр наскоро обтерла Конала.

– Ну вот и все. Теперь можете выйти.

Он ступил на клочок ткани, который она расстелила на полу, взял протянутое полотенце и стал медленно, тщательно вытираться. Обвязав полотенцем чресла, он подошел к двери спальни, открыл и позвал:

– Дункан! Мердок! Ко мне! Братья дружно взлетели наверх.

– Уберите чертову лохань, но сначала вылейте воду в окно. И не зыркайте по сторонам! – предупредил он, заметив, как они украдкой бросают взгляды на Адэр, оставшуюся в одной камизе.

Дункан и Мердок подняли лохань за веревочные ручки и, открыв окно, опрокинули ее вверх дном. Вода с шумом выплеснулась вниз. Братья быстро закрыли ставни и так же поспешно вышли из спальни. Обернувшись, Адэр увидела, как лэрд поворачивает ключ в скважине. Ее сердце тревожно забилось.

Конал положил ключ на столик у кровати.

– Ну вот. Я сдержал свое обещание. Ты вымыла меня и теперь должна сдержать слово. Сними камизу и позволь посмотреть на тебя.

Адэр молча стянула промокшую одежду, повесила на спинку стула у пылающего огня и только потом вскинула голову. В лице ее не было страха. Она стояла неподвижно, пока его взгляд скользил по ее телу, и прежде чем Конал шагнул к ней, расплела свою длинную косу и тряхнула головой, так что волосы рассыпались по плечам.

– Хорошо, что Уилли Дуглас не видел тебя такой. Ты стоишь куда дороже серебряного пенни, моя медовая любовь, – улыбнулся Конал и протянул руку. – Иди ко мне, Адэр.

Ноги Адэр словно налились свинцом. Удивительно, что она вообще могла двигаться!

Но все же она пересекла комнату и, когда Конал привлек ее к себе, слегка вздрогнула. Его ладонь гладила ее волосы, скользя по длинным прядям до самой поясницы. Прикосновение его тела было подобно удару молнии. Давно уже Адэр не испытывала подобных ощущений, и мягкие завитки на его груди щекотали ее. Конал сжал ее ягодицы. Адэр охнула от неожиданности.

– Если не сейчас, то когда? – потребовал он, глядя ей в глаза.

– Я… не… знаю, – прошептала она, не в состоянии отвести от него взгляда.

– Тогда сейчас, моя медовая любовь, – сказал он за мгновение до того, как их губы встретились.

К своему удивлению, Адэр почти лишилась чувств, когда сильные руки подхватили ее. Эти полузабытые ощущения обрушились на нее приливной волной. Ее губы чуть приоткрылись, впустив язык Конала. Эндрю никогда не целовал ее так… В поцелуях лэрда чувствовалась яростная решимость. Эндрю же всегда был с ней нежен, словно иначе она просто рассыплется в его руках. Но Конал хотя и не был груб, все же, казалось, забыл о нежности. Он требовал, и Адэр, как ни странно, уступала этим невысказанным требованиям.

Он сжал ее лицо ладонями и поцеловал сомкнутые веки, лоб, щеки.

– С тобой все по-другому, – изумленно пробормотал он. – Не как с Агнесс Карр. С ней я спешу получить наслаждение. С тобой, моя медовая любовь, я боюсь торопиться, потому что не желаю, чтобы это кончалось.

Он поймал ее руку, прижался горячим поцелуем к ладони и повел Адэр к постели.

Адэр была вынуждена признать, что несколько сбита с толку. Почему с Эндрю она никогда не испытывала тех эмоций, которые сейчас копились в ее душе?

– Разве для мужчин не все женщины одинаковы? – тихо спросила она, когда Конал уложил ее на перину.

– Вовсе нет, – улыбнулся он, слегка прикасаясь губами к ее губам. – И для женщин все мужчины различны. По крайней мере так утверждает Агнесс Карр, которая знала в своей жизни немало парней.

– Вот как?

Значит, не все мужчины одинаковы. Эндрю обещал ей наслаждение после брачной ночи, но Адэр ничего особенного не почувствовала. О, конечно, она лгала ему и говорила, что испытывает неземное блаженство, потому что вина, разумеется, лежала на ней, а не на нем. Наверное, сумей она дать ему ребенка, все было бы иначе. Она не находила его ласки неприятными, но не испытывала того, что ощущал он, когда овладевал ею ночь за ночью. И каждый раз, излившись в ее лоно, он целовал Адэр, отодвигался и мгновенно засыпал, пока та лежала в темноте.