Адэр благочестиво перекрестилась.

– Я привела ваше хозяйство в некое подобие порядка, и так будет впредь. Вы не зря потратили ваше серебро на меня и Элсбет.

– Но теперь я потребую возместить мне убытки, – заявил Конал, усмехнувшись ее отчаянной попытке отвратить его от цели. – Покупая тебя, я приобретал не домоправительницу, и ты не можешь быть настолько глупа, чтобы в это поверить. И никто не поверит. – Неужели вы так нуждаетесь в женщинах, что должны покупать их для себя?! – возмутилась Адэр. – В сотый раз повторяю: я не шлюха.

– Не шлюха, – согласился он. – Но будешь моей любовницей, моя медовая сладость. Я видел, как ты вздрогнула, когда я взял твою руку.

– Не понимаю, о чем вы, – упорствовала Адэр.

– Еще как понимаешь, – шепнул он, усаживая ее себе на колени.

Адэр попыталась вскочить.

– Пожалуйста, милорд, не позорьте меня перед остальными. Умоляю.

Глаза ее наполнились слезами, которые угрожали хлынуть бурным потоком.

Она не готова. Еще нет! Не сегодня.

– Не волнуйся, моя медовая любовь. Никто не посмеет приставать к тебе. Все знают, что ты только моя.

Конал погладил ее по темным волосам.

– Положи голову на мое плечо, Адэр, и позволь любить тебя.

Она вдруг обмякла, и его хватка мигом ослабла. Ощутив это, Адэр вырвалась и удрала на кухню.

Дуглас и Мердок разразились смехом, но разом утихли, когда лэрд поднялся и последовал за Адэр. Взгляд его был мрачен, лицо – исполнено решимости.

– Кровь Христова, – пробормотал Мердок. – Он намерен взять ее сегодня.

– Ты не понимаешь, – мягко ответил Дункан. – Он влюблен в нее. Наш брат влюбился в английскую рабыню. Только любовь может довести человека до такого безумия.

Адэр услышала шаги Конала и буквально упала на руки Элсбет, стоявшей у подножия лестницы.

– Нянюшка! – задыхаясь, вымолвила она. И тут на них наткнулся лэрд.

Элсбет мгновенно поняла, в чем дело.

– Ну же, милорд, возможно, вы выбрали не лучшее время для исполнения своих желаний, – пожурила она, покрепче обняв Адэр. – Не плачь, мой цыпленочек. Все будет хорошо. Нянюшка не даст тебя в обиду.

Коналу ничего не оставалось, кроме как с тихим проклятием убраться в зал.

Удостоверившись в его уходе, Элсбет живо отстранила Адэр.

– Ах ты, негодница! – воскликнула она. – И что все это значит? Как ни печально мне говорить это, рано или поздно ты окажешься в его постели.

– Знаю, – пробормотала Адэр. – Только не сегодня. Я еще не готова. Пусть его желание ко мне разгорится жарче и ярче.

– Что это еще за разговоры? – потрясение пробормотала Элсбет. – Ты выражаешься как… как… просто не знаю, как именно, но мне это не нравится. Что за проказы ты затеваешь? И не ври мне, я сразу пойму. По глазам увижу. Ты что-то задумала!

– Я хочу пробудить в нем столь безумную похоть, что, когда отдамся ему, он исполнит любые мои желания, – призналась Адэр.

– Чего же ты хочешь?

– Всего лишь лошадь, чтобы добраться до Стентона.

– Без меня, – твердо ответила Элсбет. – Стентона больше нет, дитя. Ни для тебя, ни для кого другого. Нам нужен теплый, надежный дом, и здесь мы его обрели. Поддразнивай лэрда. Завлекай. Заставь его влюбиться в тебя. А потом и жениться. Леди нуждается в хорошем муже, а этот лэрд холост. Со смертью герцога Ричарда ты впала в немилость к королю. Англия закрыта для тебя. Пойми, у тебя больше нет ни титула, ни дома, ни земель.

– У меня есть Стентон! – упрямо воскликнула Адэр.

– Стентона нет, – устало повторила Элсбет. – У тебя ничего нет, кроме одного платья и спального места в приграничном замке. Нет ничего постыдного в том, чтобы все начать сначала, цыпленочек мой. Пусть этот приграничный лорд женится на тебе, и будь счастлива, – посоветовала Элсбет.

– Ты не понимаешь, – печально вздохнула Адэр.

– Нет, цыпленочек, это ты отказываешься смириться со случившимся. Пусть даже удастся вернуться туда, где стоял Стентон; там у тебя не будет ни дома, ни земли, ни скота, ни людей. А рано или поздно король Генрих непременно отдаст эту землю кому-то, в чьей преданности будет уверен. После возвращения от двора ты не получала весточки ни от леди Маргариты, ни от своей сестры королевы. Леди необходимо иметь влиятельных друзей. А у тебя их нет. С прежней жизнью покончено навсегда, дитя мое. Придется начинать новую.

– Я устала, – буркнула Адэр, – и хочу спать.

Она и в самом деле улеглась в постель и закрыла глаза.

Элсбет в отчаянии покачала седой головой. Она никогда не думала, что может предать Адэр, но теперь собиралась предупредить лэрда о глупом и бесплодном желании госпожи вернуться туда, где когда-то стоял Стентон. Но она пойдет к нему не сразу: вдруг Адэр одумается и поймет, что напрасно рвется в Англию? Только если она увидит, что Адэр потеряла голову, придется все рассказать лэрду: недаром она клялась Джону и Джейн Радклифф, что будет защищать их дочь всегда. И так оно и будет. Она убережет Адэр даже от нее самой.

Женщина медленно легла рядом с подопечной. Адэр притворялась, будто спит, хотя Элсбет прекрасно понимала, что это не так. Обе заснули только под утро.

В последующие дни Адэр, казалось, успокоилась, и Элсбет уже посчитала, что госпожа вняла ее советам. Для Элсбет это было большим облегчением, однако она знала, что придется пристально наблюдать за Адэр, ибо, однажды приняв решение, та никогда не отступала.

Как-то вечером Конал сидел наверху, у огня, с небольшой чашей крепкого виски в руках. Он был один, так как пригрозил братьям покалечить их, если они не уберутся. Ему надоели их шуточки и подковырки. Его плоть ныла от неудовлетворенного желания, но будь он проклят, если отправится в коттедж Агнесс Карр! Ему было противно думать о пухлых прелестях Агнесс. Он хотел Адэр. Ее губы, мягкие и податливые, ее тело, теплое и нежное. Каждый раз, проходя мимо, он ощущаллегкий аромат жимолости, от которого кружилась голова. Адэр пробыла в его замке уже месяц. Дни становились короче, ночи – длиннее. И Конала терзало одиночество.

Да что, черт возьми, с ним происходит? Она его рабыня. Принадлежит ему. Он заплатил за нее серебряное пенни. Не черное медное пенни короля Якова, а настоящее, серебряное, полновесное пенни! Он мог приказать ей лечь в его постель. Ему следовало приказать ей лечь в его постель! Она принадлежит ему.

Но он неизменно слышал голос Адэр: «Я не шлюха!»

Нет, она не шлюха. Она леди, а за леди полагается ухаживать, даже если ее постигли тяжелые времена и теперь она стала его служанкой. Беда в том, что для ухаживаний у него не хватает терпения: слишком велико желание. И каждый раз, когда Адэр проходила мимо, вожделение пришпоривало его как обезумевшую лошадь.