В спешке покидая дворцовый зал, он слышал, как она объясняет гостям, что принцесса Каролина почувствовала себя плохо, вот причина временного отсутствия герцога и его жены.

Весь зал загудел, как улей, от этой новости. Принцесса Каролина внезапно заболела. Ну, что за несчастная семья! Еще эти три мальчика…

В это время в спальне Каролины родители в отчаянии смотрели на ее перекошенные черты, искаженные агонией.

– Мое дитя, – плакала герцогиня, – где болит? Умоляю… скажи нам… если можешь.

Каролина едва сдерживалась от радости.

– Я… я не могу больше скрывать, – выпалила она. – Я… у меня схватки. Умоляю, пошлите за акушером.

– О Боже мой! – снова вскрикнула герцогиня.

– Этого быть не может… – побледнел герцог.

– Да, да, – кричала Каролина. – Я так боюсь. Я должна родить ребенка… и если вы не пошлете за акушером, я умру… и ребенок тоже.

Герцог обернулся к герцогине.

– Велите послать, – сказал он. – Ради Бога, зовите акушера.

Каролина стонала и кричала:

– Схватки… начинаются. Торопитесь.

Герцогиня обернулась, но приказывать ей не пришлось. Служанки, толпившиеся в дверях, мигом ринулись за акушером.

Такого в секрете не удержишь. Все гости уже знали, что послали за акушером для Каролины, у которой начались роды.

Какое ошеломляющее событие! Ну, и семья у несчастного герцога! Идиоты-сыновья… слепой… а теперь вот Каролина родит ему незаконнорожденного внука. Если бы еще она сделала это в тайне… ну, такое случается нередко – а то во время бала, да так, что все гости знают! Какой повод для пересудов, сплетен! Не удивительно, что никто больше ни о чем другом и говорить не желает. В самом деле, этот бал гости запомнят на всю жизнь.

Мадам де Гертцфельдт слышала приглушенные разговоры, но что она могла поделать? У нее не было шанса. Ах, если бы только она смогла предотвратить скандал, она бы это сделала. Но, увы, было слишком поздно.

Какой уж тут бал, если принцесса рожает в собственных апартаментах и весь двор знает об этом.

Не теряя достоинства, мадам де Гертцфельдт обратилась к гостям с извинениями по поводу неожиданно прерванного торжества из-за нездоровья принцессы Каролины.

Гости разошлись, а мадам де Гертцфельдт поспешила в спальню принцессы.

Там ее ожидала непередаваемая сцена.

Прибыл акушер и уже готовился осмотреть принцессу, когда она вдруг соскочила с постели, вытерла клей с лица, после чего оно приняло обычный свой вид и цвет, и начала отплясывать вокруг алькова.

Затем подошла к матери, отвесила ей низкий поклон.

– Это, мадам, – объявила она, – отучит вас не пускать меня на балы.

* * *

Что было делать с принцессой Каролиной? Можно, конечно, ее наказать, но как? Герцог и мадам де Гертцфельдт долго это обсуждали.

– Выдрать? – предлагал герцог.

Однако мадам де Гертцфельдт была не уверена. У лиц с неустойчивой психикой телесные наказания способны вызвать опасные последствия.

Она должна смягчить этот удар ради герцога.

– У девочки перепады настроения, – сказала она. – Я думаю, что мы должны постараться понять…

– Вы имеете в виду, – мрачно прервал герцог, – что мы должны помнить о ее братьях.

– Я уверена, у Каролины доброе сердце, – убеждала мадам де Гертцфельдт. – У нее блестящие способности. Она умна. Зато часто меняется настроение, это правда, и она немножко… эксцентрична. Но не слишком. О Боже, давайте же сделаем все, что в нашей власти, чтобы эта ее черта не бросалась в глаза.

Герцог одарил свою любовницу признательным взглядом.

– Займитесь этим вы, – сказал он. – Может быть, вы придумаете, как лучше обращаться с ней, и посоветуете герцогине.

И он еще раз подумал: «Что бы я делал без нее?»

* * *

Каролину переполняла радость, и она с удовольствием вспоминала об этом происшествии много месяцев спустя. Она забыла, что гости про все узнали, что в ночь бала ее навещал акушер. Конечно, ходили слухи, что всей правды не сказали. Дескать, акушер приходил принимать роды, а ребенка потом тайно вынесли из дворца.

Другие, те, что верили, будто никакого ребенка не было, поскольку все Каролина устроила в знак протеста, тем не менее считали: принцесса не избежала наследственности, налет сумасшествия, витающий над этой семьей, настиг и ее.

Принцессе Каролине было за двадцать, а она еще не была замужем. Принц Оранский мог стать ее женихом или принц Пруссии. Но Каролина, очень хотевшая замуж, не выбрала ни одного из них, потому что решила, что выйдет замуж только по любви.

Тут ее ушей достигли странные и загадочные новости о сестре Шарлотте. Никто в Брунсвике не знал толком, что случилось с Шарлоттой, но воображение Каролины рисовало романтические картины, полные насилия.

Где находилась Шарлотта? Вроде, по слухам, при дворе в России, где ее оставил муж, отобрав у нее троих детей. Лишиться детей! Какая горькая судьба! И почему Шарлотта позволила этому случиться? Потому, Что ничего не могла поделать, был ответ.

Шарлотта была неверной женой, так говорили. Это, право, возможно. Ведь муж предоставил Шарлотту попечению императрицы российской Екатерины, чьи любовные похождения были известны всей Европе. И Шарлотта просто исчезла.

Как бы хотелось принцессе Каролине поехать в Россию, разузнать, что случилось с ее сестрой, попутешествовать и поискать приключений! Но все же история с Шарлоттой внушала ей опасение, ее не тянуло вступать в брак, из-за которого нужно было ехать из дома в чужую страну.

Так говорила она отцу, когда они гуляли в окрестностях дворца. Она росла, взрослела, и привязанность ее к отцу становилась все сильней, он был единственным человеком в семье, кому она поверяла свои сокровенные мысли. Мать была женщиной глупой, по ее наблюдениям, и хотя она признавала достоинства мадам де Гертцфельдт, сам факт ее главенства в доме ставил принцессу в нелегкое положение, хотя никто и не знал, что бы они делали без нее. Если бы мадам де Гертцфельдт была ее матерью, она делилась бы своими тайнами с обоими родителями. Вообще при такой матери, возможно, она была бы более сдержанной, более уравновешенной. Как знать? Но у нее был отец, и когда он не сражался далеко от дома под знаменами своего друга и патрона Фридриха Великого или не занимался государственными делами, он всегда находил время для своей дочери. Единственный сын, который мог бы править после него, обучался солдатскому делу, а Каролина вроде как единственная дочь теперь, когда Шарлотты не стало.

Он часто размышлял над судьбой мальчиков, больных, живущих в темноте, над судьбой Шарлотты, которую, как он думал, убили в России, и спрашивал себя, почему он и его никчемная жена произвели на свет такое потомство. Вот тогда он вспоминал о веселой, красивой, очаровательной Каролине, а в его глазах она была воплощением лучших качеств, и он говорил себе, что, по крайней мере, у него есть дочь. А после проказы с акушером она стала менее буйной. Он втолковывал ей, как порочны такие поступки, как он переживал из-за них, и был рад, что его беседы произвели на нее наконец впечатление.